Очарованные
Шрифт:
— Нет, не забыла.
— Положи сюда руку. — Он прижал ее ладонь к сердцу. — Хочу, чтобы сама почувствовала. Луна почти полная. Я впервые поцеловал тебя в полнолуние. Был очарован, зачарован, околдован. И навсегда таким останусь. Ты нужна мне, Ана.
Она чувствовала, как в нее вливается сила его любви.
— Я твоя.
— Хочу, чтобы ты стала моей женой. Чтобы приняла ребенка, которого мне вернула. Теперь Джесси твоя ровно настолько же, насколько моя. Давай родим с тобой других детей. Беру
Она протянула к нему руки. Волосы — солнечное сияние. Глаза дымчатые. Блики лунного света играют вокруг, словно пламя факелов.
— Я ждала тебя.
Эпилог
На диком скалистом берегу у бурного моря стоит замок Донован. В эту темную ночь блещут молнии, гром сотрясает черное небо, ветер бьет в свинцовые оконные переплеты, стекла дрожат, рассыпая алмазные блики.
Внутри в топках каминов мечется пламя. Колдуны, колдуньи и прочие присные сидят тесным кружком в ожидании возмущенного крика, возвещающего о рождении новой жизни.
— Дед, ты жульничаешь? — спрашивает Джесси Падрика, который внимательно рассматривает свои карты.
— Жульничаю? — весело хохочет он, поводя бровями. — Конечно. Ловись, рыбка!
Заливаясь смехом, девочка вытаскивает карту из колоды.
— Бабушка Морин говорит, что ты всегда жульничаешь. — Джесси наклонила головку. — Ты правда лягушонок?
— Был, моя дорогая. Прекрасным, зеленым.
Она поверила, как верит другим чудесам в своей жизни с Донованами. Погладила дремавшую Дэзи, положившую крупную золотистую голову ей на колени.
— А когда-нибудь снова в него превратишься, чтоб я посмотрела?
— Возможно, удивлю тебя. — Падрик подмигнул и превратил карты в ее руке в радужные леденцы на палочке.
— Ох, дед… — благодарно воскликнула Джесси.
— Себастьян! — Мэл поспешно сбежала по лестнице и влетела в гостиную, где ее муж потягивал бренди, наблюдая за карточной игрой. — Шон и Кили проснулись и безобразничают. Я занята по горло, помогаю Ане.
— Иду. — Гордый отец трехмесячных близнецов поставил бокал и отправился менять пеленки.
Нэш качал на колене годовалую Алисию, Донован устроился на коленях у Мэтью, играя его карманными часами.
— Смотри, чтобы он их не проглотил, — предупредил Нэш. — Или не растворил в воздухе. Мы с трудом удерживаем его в границах.
— Парню крылышки надо расправить.
— Как скажешь. Но когда я недавно вынул его из кроватки, там было полным-полно кроликов. Настоящих.
— Весь в мать, — с гордостью заключил Мэтью. — Она доводила нас до потери сознания.
Алисия с улыбкой прижалась к отцу. Дэзи вдруг проснулась и засеменила по комнате,
— Алли, — вздохнул Нэш. — Помнишь, мы тебе говорили: по одному животному за раз.
— Собачки… — Малышка ласково потянула за уши огромного серебристого волка, любимца Мэтью. — Кошечки…
— В следующий раз по одному, ладно? — Нэш сбросил одного кота с плеча, другого с ручки кресла. — Пару недель назад она собрала во дворе всех собак, находившихся на расстоянии в десять миль. Пошли, чудовища. — Он поднялся, подхватив под мышки Алисию и Донована, напомнивших брыкавшиеся и хохочущие футбольные мячи. — По-моему, пора укладываться.
— Сказку, — потребовал Донован. — Где дядя Бун?
— Занят. Придется вам довольствоваться собственным стариком.
Бун в самом деле был занят, наблюдая за чудом. В комнате, согретой пылавшим в камине огнем, пахло ароматическими свечами и травами. Он крепко сжимал руку Аны, которая производила на свет их сына.
А потом дочь.
А потом еще сына.
— Тройня, — изумленно повторял он вновь и вновь, даже когда Брайна положила детей ему на руки. Ему говорили, что будет тройня, но он все-таки до конца не верил.
— Настоящая семья. — Обессилевшая, но счастливая Ана приняла у Морганы очередной сверток, нежно прижалась губами к шелковистой щечке. — Теперь у нас каждого по паре.
Бун с улыбкой смотрел на жену, пока Мэл укладывала в ее объятия третьего младенца.
— По-моему, нам потребуется большой дом.
— Расширимся.
— Хочешь, чтобы все пришли? — ласково спросила Брайна. — Или отдохнешь?
— Нет. — Ана положила голову на плечо Буна. — Зови.
Все столпились в комнате, радостно переговариваясь. Ана подвинулась в широченной кровати, освободила место для Джесси, дала ей подержать детишек.
— Это твой братец Тревор. И сестричка Мейв. И еще братец Кайл.
— Я буду хорошенько за ними ухаживать. Всегда. Смотри, дед, какая у нас теперь семья.
— Вижу, мой ягненочек. — Падрик растроганно высморкался в любимый носовой платок, вытер слезившиеся глаза, бросил на Буна затуманенный взор. — Хорошо, что я не стер тебя в порошок, когда была возможность.
Бун протянул ему пищавшего инфанта.
— Вот. Держите внука.
— Ах, Морин, конфетка моя, ты только посмотри! У него мои глаза.
— Нет, принц-лягушонок, мои.
Они заспорили, а остальные Донованы становились то на одну сторону, то на другую. Обняв жену, Бун оглядывал свою большую семью, пока один его сын впервые жадно пробовал материнское молоко. В окнах сверкали молнии, выл ветер, высоко взметалось пламя в каминах.
Где-то высоко в горах в глубокой лесной чаще плясали феи.