Очарованные
Шрифт:
Дверь он открыл своим ключом. Переступил порог родной мирной хаты... И заорал!..
Но орал он не просто так. В собственном доме Александр Васильевич увидел дикую и неимоверно подлую картину...
Его здесь явно не ждали. Из Перепелкина он возвращался значительно позже. Но сцена, которую он застал, была до того неожиданной, ни на что не похожей и не лезла ни в какие ворота, что возможно, подумал он, этого на самом деле и нет. Александр Васильевич оборвал вопль, тихо прикрыл за собой дверь и прошел
На диване, развалившись, сидел незнакомый мужик. Его пиджак небрежно валялся на полу. Чуть поодаль от мужика, на том же самом диване, сидела бледная, но нарядная Лиза. На столе перед ними стояли закуски и бутылка мартини. Почему-то именно эта бутылка, которую Александр Васильевич лично купил несколько дней назад, нервировала больше всего.
На кухне гремела посудой Лена. Она готовила и подавала к столу.
– Добрый вечер. Не потревожил? – Александр Васильевич присел к столу напротив мужика.
– Вообще-то нет, – кивнул тот.
– Нет?! – взорвался праведным гневом Александр Васильевич, но тут же взял себя в руки.
Эту дикую картину усугублял дурацкий интерьер, выполненный самим же Александром Васильевичем в стиле первобытных жилищ. На низком диване, застланном шкурами, можно было только полулежать. И мужик полулежал. А в каком-то метре от него полулежала накрашенная Лиза.
Мужик, неудобно держа тарелку, ел в тишине. Хоть было совсем не холодно, горел очаг, и отблески жаркого пламени плясали на его лице.
Появилась Лена с подносом. Она молча выставила перед мужиком шипящее мясо по-турецки и тоже прилегла к столу.
– И что же здесь все-таки происходит? – не выдержал Александр Васильевич.
Он глядел на жующего мужика, и его благородное негодование ширилось, росло. Но в Александре Васильевиче еще бродили какие-то сомнения, что он, скорее всего, что-то недопонимает и этот мужик совсем не то, что Александр Васильевич о нем думает.
Вместо ответа мужик разлил всем мартини и, приятно улыбаясь и поглядывая на смущенную Лизу, провозгласил тост:
– За красоту, от которой нельзя отвести глаз!
– Как понять?! – опешил Александр Васильевич. – То есть?!
Все его сомнения быстро испарялись.
– Прелестно! – перебила его Лена. – Замечательный тост. Саш, что ж тут непонятного? Все пьют за твою жену.
Все выпили.
– А все-таки!.. Кто вы такой?! – В груди Александра Васильевича забушевал праведный супружеский гнев. – И какая цель вашего здесь появления?
– Олег Руднев. Лизин пациент. Пришел выразить восхищение красотой, которая вечна.
Александр Васильевич навалился на стол, пристально вглядываясь в мужика.
– Ты?!. Пациент?!. Брехня! – Его захлестнули волны благородной ярости. – Лизины пациентки все до единой – женщины!
– Не все! – парировала
– Попадаются?! Пока муж на работе?.. А ты?! – Он гневно в упор посмотрел на Лизу. – И рада, расфуфырилась!.. И ты?!. – Александр Васильевич бешено глянул на Лену. – Тоже рада стараться?!
Все молчали.
– И с чем же у тебя проблемы, что ты таскаешься к моей жене, косметичке? – Александр Васильевич оборотился к мужику.
– С лицом, – коротко ответил мужик.
– Сейчас у тебя их будет значительно больше. Понял?!
– Саша! – одновременно вскрикнули Лена с Лизой.
– Хорошо, – вздохнул мужик. – Хотите, я вам скажу все честно?
– Что честно?! – ужасно напрягся Александр Васильевич.
– Никакой я не пациент...
Нависла томительная пауза. Все ждали, что мужик скажет дальше.
– Просто я люблю Лизу, – продолжил он. – Люблю по-настоящему и навсегда.
– Господи... – взволнованно прошептала Лиза.
Александр Васильевич опешил. Он явно не ожидал такого оборота.
– А чему тут удивляться? – вмешалась Лена. – Разве твою жену нельзя полюбить? Сильно, по-настоящему? Можно и даже нужно!
– А Лиза? А я как же?.. – Александр Васильевич не мог прийти в себя. – Ведь мы с Лизой давно женаты и тоже любим друг друга. И что теперь? Меня куда? Побоку? Лиза, почему ты молчишь?! Я же твой муж... законный И я люблю тебя!
– Точно? – хмыкнула Лена.
Лизино молчание было для Александра Васильевича страшнее всего.
– Александр, – улыбнулся мужик, – мы всего лишь прокатились до Звенигорода и погуляли там по окрестностям, полюбовались видами и немного посидели в погребке.
– Ну, ясно-ясно все! – торопливо перебил Александр Васильевич, болезненно поморщившись. Ему было обидно и горько, как человеку, которого отвергли. – Значит, пока муж на работе – можно и по окрестностям. А я-то, дурак, думал, у нас с Лизой совсем другие отношения. Просто совсем не ожидал... – Он поднялся и побрел из гостиной.
Зайдя в их с Лизой спальню, Александр Васильевич остановился посредине и принялся соображать, что ему теперь делать? Куда деваться? Как быть? Снять какую-нибудь квартирку? И зажить там в полном одиночестве...
Ему сделалось бесконечно жаль себя.
– Так, – тоскливо пробормотал он, – значит, пока я буду ютиться по разным углам, этот будет тут расхаживать, жить, спать? Обнимать мою Лизу. И по утрам умываться?!
Александр Васильевич круто развернулся и опять вбежал в гостиную. Мужик в этот момент поднимал полную рюмку мартини, провозглашая очередной тост за красоту чужих жен.
– Лиза! – Александр Васильевич воззвал к жене. – А ты помнишь, как мы ездили с тобой в Лапландию? Какое было время?! Как нам было хорошо?