Очаровательная дикарка
Шрифт:
— А они что-нибудь упоминали о пикнике, запланированном на завтра в королевском парке? — спросила Беатрис у Элеоноры, когда они стояли напротив особняка Хевилендов, ожидая, пока подадут карету.
— Принц, возможно, еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы пойти на пикник, тетушка, — ответила Элеонора, решив не вдаваться в подробности о том, чем именно было вызвано недомогание Лаззары. Мысль о том, что что-то угрожает его здоровью, а может даже жизни, только понапрасну огорчила бы тетушку.
— Какая неудача, — вздохнула пожилая дама. — Я непременно
— Как великодушно с вашей стороны, тетушка, — чуть слышно произнесла Элеонора, подумав, что обеспечить завтрашнее пиршество едой из их собственной кухни было и в самом деле мудрым решением. Тем более что благодаря этому еда и вино были совершенно безопасны.
Беатрис улыбнулась.
— Отнюдь не великодушие руководит моими поступками, дорогая. Я решительно настроена, пользоваться любой возможностью, чтобы поощрять его знаки внимания. Все-таки он для тебя прекрасная партия.
Элеонора воздержалась от комментариев, не будучи уверенной, в том, что она, как и прежде, согласна с мнением своей тетушки. В действительности она начинала всерьез сомневаться в том, что принц вообще станет ей хорошей парой.
Этот вопрос продолжал мучить Элеонору и после приезда домой, когда она готовилась ко сну, и позже, когда она, ворочаясь полночи с боку на бок, никак не могла заснуть.
Когда же ей, наконец, удалось задремать, во сне она снова увидела Дэймона, однако на этот раз ничего эротического не было, как не было и воспоминаний об их романе. Вместо этого она видела, что пытается добраться до него через высокую каменную стену, заросшую ежевикой. Дэймон был замурован в крепости, и Элеоноре нужно было преодолеть этот барьер, чтобы освободить его…
Тусклый свет серого утра разбудил Элеонору, но она еще долго оставалась под впечатлением от увиденного сна. Чувствуя необъяснимую печаль, она лежала в постели, размышляя над тем, что он мог означать.
Эль всегда ощущала невидимую стену, которую Дэймон возвел между ними. И сейчас она, похоже, начинала понимать причину этого. Его решительное желание соблюдать между ними определенную дистанцию, было вызвано трагической потерей родственников.
Элеонора была уверена, что в самом начале их отношений ей удалось пробиться к наиболее ранимым уголкам его души. Но после помолвки он все больше и больше стал отдаляться от нее. Элеонора готова была полностью отдать ему себя, и сердце и душу, но он намеренно как бы пятился назад, когда она пыталась стать ближе. А потом их помолвка резко оборвалась. Без сомнения, Дэймон вздохнул тогда с облегчением, ибо ничто больше не угрожало его душевному покою и одиночеству.
Печальная улыбка коснулась губ Элеоноры, когда она вспомнила его слова прошлой ночью о том, что строительство санатория было для него попыткой взять под
Больше всего Элеонору страшила пустая, одинокая жизнь без любви, поэтому она была решительно настроена, влюбиться в человека, который ответил бы ей взаимностью.
Она надеялась, что Лаззара идеально ей подойдет. И на прошлой неделе, когда бывший жених неожиданно снова ворвался в ее жизнь, девушка удвоила усилия, чтобы привлечь внимание его высочества. Однако Элеонора должна была признать, что ее возросшая активность в этом направлении была вызвана скорее уязвленным самолюбием и злостью на Дэймона. Как в той пословице, добиваясь Лаззару, она отрезала собственный нос, чтобы сделать назло лицу. А если уж быть откровенной до конца, она не могла полюбить ни принца, ни кого-либо другого, пока не поставит точку в отношениях с Дэймоном. Ей было досадно признаваться самой себе в том, что Дэймон все еще имеет над ней большую власть. Но не только это беспокоило Элеонору в настоящий момент.
Конечно, ей придется положить конец отношениям с принцем. Было бы просто нечестно продолжать их и таким образом давать ему надежду на будущее. Однако сделать это нужно очень тактично, чтобы не задеть его самолюбие.
Сбросив одеяло, Элеонора поднялась и, позвав служанку, чтобы та помогла ей умыться и одеться, начала собираться с мыслями, готовясь к предстоящей поездке в Королевские ботанические сады в Кью, если, конечно, предложение отправиться туда все еще оставалось в силе.
Вопрос, что делать дальше с Дэймоном, казалось, повис в воздухе, однако сейчас она, по крайней мере, определилась с тем, как вести себя с царственным ухажером.
К сожалению, в этот день Элеоноре не удалось побеседовать с глазу на глаз с принцем, поскольку к их маленькой компании, собравшейся за ленчем на лоне природы в окрестностях парковых угодий Кью, присоединились еще два высокопоставленных приятеля синьора Векки со своими женами.
Принц Лаззара не мог свободно передвигаться, поэтому слуги расстелили стеганые одеяла на лужайке, прямо возле Темзы, в тени огромной ивы. Пока молодые женщины охотно развлекали его высочество, синьор Векки прогуливался в сопровождении леди Белдон по ботаническим садам, наслаждаясь великолепием экзотической растительности, привезенной сюда со всего мира.
Поскольку вероятность остаться с принцем наедине была практически равна нулю, Элеонора просто не имела возможности обсудить с ним события прошлого вечера, а также поделиться своими подозрениями о причине его недомогания. Аппетит вернулся к принцу, это было видно по нескрываемому удовольствию, которое он испытывал, поедая изысканные кушанья, приготовленные поваром леди Белдон. Обычная, казалось бы, трапеза напоминала скорее пиршество, где яства подавали, как и подобает в таких случаях, на фарфоровых, хрустальных и серебряных блюдах.