Очаровательная должница
Шрифт:
— Это единственное, что я уже распаковал, — улыбнулся он и вылил в бокал Легации остаток вина из бутылки. — Посиди пока. Я приготовлю кофе.
Комнату наполнили звуки «Маленькой ночной серенады» Моцарта. Летиция вздохнула от удовольствия и закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла. Когда она подняла веки, перед ней стоял Энтони с подносом. Летиция покраснела: оказывается, она отбивала такт обеими руками.
— Ты тоже любишь музыку, — заметал Энтони, поставив поднос на стол и усаживаясь на краешек скамеечки.
— Да. И ты тоже, как я погляжу. Та кассета с тибетской музыкой просто чудо! Мне кажется, эти мелодии до сих звучат у меня в голове.
Энтони рассмеялся и разлил кофе. Затем открыл бутылку коньяку и плеснул его в чашки. Летиция сделала большие глаза, но приняла чашку.
— Что, у меня такой вид, будто я нуждаюсь в сильном подкрепляющем средстве?
— Ты выглядишь уже лучше, — ответил Энтони. — Не такой загнанной.
Летиция состроила гримасу и отпила кофе.
— Тебе приходилось быть сильной слишком долго, насколько я понимаю, — продолжил Энтони. — Так что реакция вполне естественная.
— Может быть.
Она откинула голову на спинку кресла.
— Как твоя фирма? — спросил Энтони после паузы.
— О, процветает, так что я наняла еще швей и закройщиц... — Летиция неожиданно замолчала и спустя секунду воскликнула: — Мне же завтра вставать на заре! У меня встреча назначена на девять утра!
— Ничего страшного, успеешь, — заверил ее Энтони. — Послушай, я буду в Лос-Анджелесе в пятницу вечером. В Музыкальном центре будут играть Мендельсона. Пойдешь со мной?
— Ты поедешь в город только ради концерта? — изумилась Летиция.
— Нет. Есть еще кое-какие дела. Ну так? — приподнял бровь Энтони.
— С удовольствием.
— Тогда я заеду за тобой. Начало концерта в восемь, поэтому...
— Давай пообедаем в шесть, — прервала его Летиция. — У нас будет куча времени.
Неожиданно она зевнула и удивленно посмотрела на свою чашку с кофе.
— Пора в постельку, — заметил Энтони, поднимаясь. — Выдать тебе футболку в качестве ночной рубашки?
Летиция осмотрелась.
— Да нет, не стоит, у меня есть вот это.
И она взяла со спинки кресла большой светло-кофейного цвета кашемировый платок, без которого редко выходила из дому.
— Но это же шарф... — удивился Энтони.
— Нет, не шарф и не шаль, а платок, — возразила Летиция. — Чуть ли не самая полезная и красивая вещь в моем гардеробе. — Тут она взмахнула платком. — Семьдесят процентов кашемира и тридцать — шелка. Если женщина следит за модой, ей не обойтись без такого платка.
— Верю. Но все равно не понимаю, как ты собираешься в нем спать.
— Намотаю, как саронг. — Летиция снова взмахнула платком и обернула его вокруг себя. — Примерно вот так.
Энтони не проронил ни слова. Но когда Летиция подняла взгляд от платка и посмотрела
Летиция сняла платок и аккуратно сложила его.
— Извини. Я опять не подумала, — произнесла она, ощущая, как краска заливает щеки и как по спине бегут мурашки.
Энтони по-прежнему молчал. Однако Летиция не могла не чувствовать силы их взаимного притяжения: воздух, казалось, звенел вокруг них. Темная прядь, упавшая на лоб, морщинки на лице, шрам над бровью, великолепное тело, память о прикосновениях его рук — все это заставило неровно вздыматься грудь Летиции. Она ничего так не желала, как ласк Энтони, чтобы они оба пылали единым огнем.
До нее дошло, что даже собственная комната и собственная постель не избавят ее от этой жажды.
Летиция сделала неопределенный жест рукой, и платок упал на пол. Энтони не обратил на это внимания, он наконец-то заговорил.
— Если ты хочешь этого... — Его взгляд коснулся ее глаз, волос, груди. — Если ты не пожалеешь об этом утром...
Летиция наклонилась за платком и, выпрямляясь, спросила единственное, что пришло на ум:
— Но откуда мне знать, пожалею я или нет?
Энтони улыбнулся губами, а не глазами.
— Если не знаешь, тогда лучше потерпим до того момента, когда ты будешь знать наверняка. Спокойной ночи, моя милая.
Он подождал немного. Летиция молчала. Вид у нее был безутешный... и разочарованный. Энтони улыбнулся, шагнул к ней и поцеловал в лоб.
— Иди спать. Жизнь не кончена, у нас еще все впереди.
В четверг Энтони позвонил Летиции предупредить, что не сможет пообедать с ней в пятницу, как обещал ранее. Он попросил при ехать прямо к Музыкальному центру и ждать у входа.
— Почему бы и нет? — сказала Летиция, надеясь, что Энтони не услышит разочарования в ее голосе.
— Извини, что так вышло, — откликнулся он.
Летиция сжала зубы: он таки услышал!
— В субботу рано утром я улетаю в Мексику, — объяснил Энтони. — Возникли кое-какие проблемы, которые мне придется решать завтра до самого вечера.
— Ничего страшного, — бодро произнесла Летиция. — Так я жду тебя у входа, да?
— Да. И не поужинать ли нам у тебя после концерта?
— Отлично. Увидимся.
Летиция положила трубку и стала размышлять.
В понедельник она покинула «Пинк-велвет», когда небо только начало розоветь. Однако выспалась великолепно: Энтони пришлось долго стучать в дверь, чтобы разбудить ее.
Приняв душ, она обнаружила, что хозяин дома приготовил завтрак — яичницу с ветчиной, тосты, чай. Летиция удивленно заморгала, рассмотрев, что Энтони чисто выбрит, бодр и свеж. Похоже, холодный утренний воздух и впрямь действует на него тонизирующе.