Очаровательная грешница
Шрифт:
Не нужно было большого воображения, чтобы понять, насколько ошибочным было ее решение принять предложение миссис Харкорт прийти в этот дом и принять участие в этой фальшивой свадебной церемонии.
А еще тот прием вчера вечером – постыдный, неприличный обед, где женщины вели себя так нескромно, и это были женщины, которые, как Мелинда знала, были бы оскорбительны для ее матери.
Ей казалось, что она все дальше и дальше заходит в зыбучие пески. Внизу леди Элис, дама благородного происхождения, делает маркизу предложения, непозволительные для любой уважающей себя женщины.
Мелинда
Она подошла к окну и взглянула на деревья на Гросвенор-сквер и на голубое небо над ними. Они напомнили ей о деревне, и ей невыносимо захотелось оказаться дома, в безопасности и уюте. В окружении любви и в неведении о грехах внешнего мира.
Потом она посмотрела вниз и увидела очень элегантный открытый экипаж, ожидающий у главного входа.
Мелинда немедленно перевела взгляд на лошадей: на отличную серую пару с плюмажами на лбах и с серебряными колокольчиками на уздечке. Пока она любовалась ими, из дома вышел лакей, открывший дверцу коляски, и она увидела леди Элис (в этом не могло быть сомнений), шедшую по тротуару к экипажу.
На ней было клубничного цвета платье и малиновые страусовые перья на шляпке, подвязанной розовыми лентами под подбородком. Сев, леди Элис повернулась к входной двери и помахала рукой в перчатке кому-то, кто стоял там. Мелинда знала, что это был маркиз. Как только кучер стегнул лошадей и они тронулись в путь, леди Элис, словно почувствовав взгляд Мелинды, подняла взгляд наверх. Мелинда едва успела рассмотреть ее лицо, но оно показалось ей прелестным. Мелинда поняла слепую страсть маркиза: так милы были эти большие, влажные глаза, небольшой прямой нос и пухлый розовый ротик. Это было лицо настоящей красавицы. В то же время, говорила она себе, красива леди Элис или нет, но она замужем.
– Это совершенно неслыханно, – произнесла она вслух и почти с радостью поняла, что сможет повторить эти слова и ему.
Неожиданно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватит мужества сразиться с ним. Она больше не боялась его, потому что она остается, чтобы сделать ему одолжение и помочь спасти состояние, в котором он так нуждается. В ее полной власти – лишить его денег. И она улыбнулась, подумав, что он не сможет распоряжаться ими полновластно, пока они будут вместе все эти шесть месяцев. Пусть он тоскует по этой леди Элис, пусть он развлекается в этих постыдных притонах с женщинами, которых они встречали вчера. Но он будет жить в одном доме с ней, они будут встречаться за столом, и он должен будет притворяться, что она его жена.
«Я не буду его бояться, я даже попытаюсь исправить его», – пообещала себе Мелинда, хотя знала, что все эти мысли – плод ее не в меру разыгравшегося воображения. Если она окажется лицом к лицу с маркизом, с его цинизмом и раздражительностью, у нее вряд ли найдутся чужие слова, несмотря на то что она всегда находила в себе силы противостоять ему, когда он начинал явно грубить.
Она сидела в спальне и ждала, что ее пригласят в библиотеку, но, к ее досаде, после того, как она прождала почти два часа, Глэдис принесла записку
Сообщение выбило Мелинду из колеи, и еда, довольно изысканная, показалась ей невкусной. Ей принесли много соблазнительных блюд, но она отослала их назад и отказалась от вина. Больше всего ее сейчас интересовало, как ни странно, что же происходит там, внизу.
Глэдис, пришедшая постелить ей постель, только и ждала возможности поделиться с ней последними новостями.
– Сегодня вечером в столовой был большой разговор, миледи.
– С кем? – спросила Мелинда. Она знала, что не стоило обсуждать все эти вопросы с прислугой, но все же не смогла устоять.
– Мистер Ньюман сказал, что приехал дядя его светлости, лорд Фиц-Болтон, он потребовал показать ему завещание, но его светлость отказал ему. Лорда Фиц-Болтона также очень рассердило, что похороны состоятся завтра утром. Он хотел, чтобы успели приехать все кузины и другие родственники из деревни, но его светлость настоял на том, чтобы все прошло в узком кругу, даже слуг там не будет.
– А кто еще был на обеде? – спросила Мелинда.
– Два сына лорда Фиц-Болтона, – ответила Глэдис. – Они иногда останавливались здесь, но не понравились слугам.
– Почему? – поинтересовалась Мелинда.
– Они давали на чай только несколько шиллингов, – объяснила Глэдис, но потом прижала пальцы к губам. – Ой, миледи, я не должна рассказывать вам такие вещи, но, конечно, об этом говорили в комнате для прислуги.
– Я и так это знаю, – улыбнулась Мелинда. – То есть сыновья лорда Фиц-Болтона прослыли скупцами, ты это хотела сказать?
– Так мы про них и решили, – ответила Глэдис, – и они все время звонили в колокольчик. Так что Джеймсу, это один из лакеев, как он рассказывал, пришлось однажды утром подниматься наверх двенадцать раз, когда они останавливались тут.
– А здесь ли леди Фиц-Болтон? – спросила Мелинда.
– Мне кажется, ее светлость уже умерла, – ответила горничная, – потому что, когда я проходила мимо двери столовой вечером, я слыхала, как его светлость сказал: «Моя бедная покойная жена пришла бы в ужас от такого поведения».
– Глэдис, ты подслушивала у замочной скважины!
– Вовсе нет, мадам, – заверила ее девушка. – Мистер Ньюман не потерпел бы ничего такого, я просто проходила мимо.
Мелинда рассмеялась:
– Если ты не поостережешься, то тебя отправят обратно в деревню.
От этих слов на лице Глэдис проступил ужас.
– Ой, миледи, вы же не нажалуетесь на меня, правда? Это просто потому, что вы такая молоденькая и все понимающая, а они все такие чопорные и важные. Со мной никто никогда так просто не разговаривал. Скажи я об этом хоть слово мисс Джоунз, она тут же меня вышвырнет вон.
– Не бойся, я не нажалуюсь на тебя, – улыбнулась Мелинда, – я и сама рада, что мне есть с кем поговорить.
– Я не думаю, что ваша светлость правильно делает, что скрывает свою свадьбу, – сказала Глэдис. – Вы должны быть внизу и встретиться с родственниками его светлости. Он с гордостью бы смог представить вас.