Очаровательная идиотка
Шрифт:
Гарри хотелось ответить, выдумать хоть что-нибудь, но он не мог издать ни звука — парализованные страхом мускулы отказывались повиноваться. Пенелопа поспешила на помощь:
— Он очень застенчив, сэр… А стоит чуть-чуть повысить голос — вообще падает на колени, клянется, что недостоин жить, и просит прощения…
— Очень интересно, правда?
— Да, я думаю, нам придется сходить к психиатру. Извините, что мы вас побеспокоили, сэр, но мы думали, что в кабинете никого нет. Мы зайдем сюда попозже, сэр.
Комптон, который начал было переводить дух, снова задохнулся
— Если вам надо посекретничать, охотно уступаю место, тем более что мне все же надо выйти к гостям, иначе леди Демфри по-настоящему рассердится.
Не желая уступать хозяину дома в любезности, Пенелопа сделала изящный книксен.
— Глядя на вас, сэр, никогда не поверишь, что вы способны на нечестный поступок!
Сэр Реджинальд уже подошел к двери, но, услышав слова девушки, удивленно обернулся:
— Простите?
Гарри хотелось стукнуть чем-нибудь Пенелопу по голове и хотя бы так заставить умолкнуть. А она меж тем продолжала:
— Представляете, что должен испытывать молодой человек, если его отца ни за что ни про что посадили в тюрьму?
— Вероятно, это очень грустно, но не понимаю, почему вы задали подобный вопрос именно мне.
— А разве не в ваших силах восстановить честное имя отца Гарри?
— В моих силах?
Комптон слегка покачнулся и рухнул ничком без сознания. Когда он снова пришел в себя, сэр Реджинальд поддерживал его голову, а Пенелопа пыталась влить в рот виски. Увидев, что Гарри открыл глаза, сэр Реджинальд выпрямился:
— Ну, я вижу, он спасен… А теперь мне пора идти. Мы еще вернемся к этому разговору, мисс Лайтфизер… Если же вам что-нибудь понадобится — позвоните.
Сэр Демфри вышел, а Пенелопа с тревогой спросила Гарри:
— Что с вами?
— Не знаю…
Он с трудом встал.
— Ладно, покончим с этим… Мы пришли, чтобы взять досье, а? Ну так возьмем его и убежим!
Молодые люди подошли к сейфу.
— Вы, кажется, знаете шифр?
— Барбара…
— Отлично…
Через несколько секунд дверь сейфа бесшумно открылась. Комптон схватил толстый пакет, плохо прикрытый другими бумагами. На конверте была крупная надпись «Лавина». На сей раз Гарри сам взял Пенелопу за руку и повел за собой. Страх неожиданно придал молодому человеку решительности, и по возвращении в раздевалку он непререкаемым тоном заявил:
— Вы, дорогая, оставайтесь здесь. Я не хочу компрометировать вас еще больше. А сам я попробую разыскать Багдасарьяна.
И, прежде чем девушка успела ответить, Комптон ушел. Не заботясь о том, что его костюм мало подходит для такого приема, Гарри к легкому недоумению гостей, появился в гостиной. Уильяма Серджона чуть не хватил удар, тем не менее он мужественно бросился спасать положение. Молодой человек почувствовал, как его схватили за шиворот и в мгновение ока перенесли в холл. Только там дворецкий развернул его и смерил угрожающим взглядом:
— Кто такой?.. А… торговец хлопьями!
Комптон не успел ни возразить, ни даже сказать, что выронил в гостиной пакет. Один мастерский удар — и, вылетев
— А если вы еще хоть раз переступите порог этого дома — я вам шею сверну!
21 час 00 минут
Гарри все не возвращался, и Пенелопа уже начала терять терпение. Наконец она проскользнула на порог гостиной, где располагался буфет. Встретившись глазами с армянином, девушка знаками показала ему, что хочет поговорить. Тот поставил на поднос несколько бокалов и последовал за ней в раздевалку.
— В чем дело? И где Комптон?
— Разве вы его не видели?
— Нет. Так он не с вами?
— Гарри ушел, после того как мы вместе забрали из сейфа пакет.
Армянина охватил панический страх.
— Вы… вы забрали досье «Лавина»?
— Разумеется… Надо было всего-навсего открыть сейф, а раз я знаю шифр…
Багдасарьян, чувствуя, что задыхается, ослабил воротничок.
— И вы никого… не встретили?
— Да… сэра Реджинальда Демфри… Я, правда, вежливо попросила его отдать бумагу и таким образом избавить нас от необходимости воровать… ведь это нехорошо, правда?
Агенту Москвы казалось, что он грезит наяву и весь этот кошмар — лишь плод его разгоряченного воображения.
— И… и он… согласился? — спросил Багдасарьян вдруг охрипшим голосом.
— Не успел! Гарри упал в обморок, а когда пришел в себя, сэр Реджинальд оставил нас и спустился к гостям.
— А пакет? Где он?
— Гарри его забрал, сказав, что отнесет вам, хотя я совершенно не понимаю почему.
Теперь страх в душе Багдасарьяна сменился бешеной злобой — злобой шпиона, чувствующего, что его провел за нос двойной агент. С трудом сдерживая бешенство, армянин стал ругаться на всех известных ему языках. Мисс Лайтфизер поняла несколько слов и легко догадалась о смысле остальных.
— О, мистер Багдасарьян, при даме! Это неприлично! — заметила она тоном хорошо воспитанной барышни.
— Неприлично, да? Может, по-вашему, то, что сделал он, лучше?
— Он?
— Ваш Комптон!
— А что он такого сделал?
— Просто-напросто прикарманил досье и побежал продавать другим!
Пенелопа издала дурацкий смешок, который, по мнению Багдасарьяна, оправдал бы ее убийство с точки зрения любого нормального мужчины.
— Вы сами не знаете, что говорите, мистер Багдасарьян! Раз эти бумаги касаются отца Гарри, вполне естественно, что он оставил их у себя. Честно говоря, не понимаю, кто бы стал покупать чужие семейные тайны!
Армянин повернулся спиной к этой идиотке, но, уходя, он самым зловещим тоном предупредил:
— От души желаю вам, чтоб Комптон ждал сейчас меня дома, иначе вы станете вдовой, так и не успев выйти замуж!
И, сочтя дополнительные объяснения излишними, Тер-Багдасарьян, по-прежнему с подносом в руках, снова вышел в гостиную, где немедленно столкнулся с разгневанным Уильямом Серджоном.
— Ну, где это вас носило? — осведомился дворецкий.
— А вам какое дело?
— Нет, вы только поглядите, что за манеры! Да вы понимаете, с кем разговариваете?