Очаровательное захолустье
Шрифт:
– Ишь устала! Ну ничего, теперь еще пожуем! Так поехали?
Под грохот и лязганье он рассказал нам историю Мыцина, столь обычную в наши дни: приватизация, акционирование, разорение.
– В общем - звериный оскал капитализма!
– подытожил Петр.
– Звериный оскал, - произнес Крот холодно (похоже, уже стал приходить в себя), - это когда поджигают ларек Ашоту. Или Акопу. К современному цивилизованному бизнесу это не имеет ни малейшего отношения. Сейчас дела имеют только с тем, кто вызывает безусловное доверие. И желательно - симпатию!
Вот
– Если хотите знать, - Крот даже слегка завелся, - кроме всего я имею еще сеть сотовой связи - и вот недавно, когда мой главный конкурент вежливо попросил установить свою антенну на моей башне, рядом с моей антенной, я сразу же разрешил ему это, причем - с радостной улыбкой.
С радостной улыбкой не представляю его.
– Ныне только так!
– Крот закончил.
– Так вот зачем Пень-хауз тебе!
– проговорил проницательный Петр.
Крот как бы легкомысленно отмахнулся.
– И что этот Мыцин? Действительно - звезда?
– вскользь поинтересовался он.
– Ну! Такие тут операции делал! На весь мир гремел!
– Так почему не уехал?
– поинтересовался Крот.
– Так сын тут у него. Тоже неслабые операции делал.
– Умер?
– испугался Крот.
– Хуже, - сказал Петр.
– Для еврейского папы-профессора - даже хуже. Спилса.
– Как?
– удивился я.
– Да почти как другие. С небольшой только разницей. Папа зачем-то в Америку послал учиться его - тому дико не понравилось там, со всеми разругался. Характер батин у него... местами. Приехал сюда - а и тут уже все прикрылось. Разругался с батей - и пошел бомжевать. На станции ошивается в основном. Тот пару раз приводил его - бесполезно. Сбегает. Вот где у профессора болит-то! Каково перед коллегами-то ему? Впрочем, сейчас почти весь его персонал на станции торгует: жить-то надо - нет?
– Да-а... бизнес у вас еще тот!
– Крот усмехнулся.
– Такого оскала мир еще не видал!
Мыцин держался надменно, словно он по-прежнему главный врач крупного медицинского центра... которого давным-давно нет. Впрочем, кто кем себя ощущает...
– Расскажите о ваших условиях!
– высокомерно произнес он, обращаясь к Кроту.
– У вас есть имя?
– довольно резко спросил Крот.
– Да... у меня есть имя, - проскрипел тот.
– Мировое?
– ...Да.
– Попробуем тогда возобновить ваш центр, - пообещал Крот.
– Не только у вас, - (он посмотрел на Петра), - у меня тоже люди падают. И на буровых... а чаще всего - на ровном месте. Вы способны наладить работу?
– У меня несколько условий!
– произнес Мыцин.
Еще условия он собирается диктовать! Да, есть железные люди!
– Условия?
– несколько удивился Крот. Капиталистам тяжко нынче: и за комсомол приходится быть, и за профсоюз!
– Да. К нам будут поступать сюда не только... ваши кандидаты, но и все случаи, которые заинтересуют нас! Сын мой должен закончить кандидатскую диссертацию!
"Закончить"?! Петр изумленно потряс головой.
–
– поинтересовался Мыцин.
Да, за этим Мыциным нужен глаз да глаз, ухо да ухо.
Потом я сбегал за Андре, поманив, вызвал его с семинара, откуда доносилось лишь тягучее жужжание мух, и он, взяв застоявшуюся камеру, радостно хромал со мной.
– Я думал, ты уж забыл меня со своим миллионером!
– произнес он.
Мы подошли к живописной нашей группе. Мыцин приветствовал мастера кинокамеры сухим поклоном.
– Ну вот, - обратился Петр к Мыцину и Андре.
– Хочу с крыши упасть, на коробки из-под яиц. Коробки, ясно, не покажем. Рекламный трюк.
– И что же это рекламирует?
– поинтересовался Мыцин.
– Вас.
– Меня?
– И его!
– Петр ткнул в сторону Крота.
– Я что-нибудь поврежу маленько, а вы почините. А он тут же подсуетится, оплатит.
– Вы уже падали с крыш?
– поинтересовался Мыцин.
– Сколько раз! Запросто. Скажите только, что ломать.
– Ну давайте поднимемся, посмотрим, - хладнокровно пригласил хозяин.
По-моему, нам заранее все переломают!
– испуганно думал я в лифте. И вот мы шагнули в темноту - я вежливо пропустил всех вперед. Ничего! Тишина! Даже обидно. Без меня, видать, вообще никакой жизни бы не было! Уважали Мыцина? Боялись Крота? А может, утомленная нудной борьбой с зороастрийцами, охрана отдыхала? Враги ведь тоже устают.
Мы спокойно прошли через тьму и под предводительством Мыцина поднялись на крышу. Да, неплохо тут когда-то отдыхали колхозники! Точнее, председатели, думаю я. Даже бассейн тут имелся - сейчас, ясно, без воды. На облупившемся дне видна была длинная кучка пепла. Крот покачнулся и зажал рот. Мыцин смотрел абсолютно равнодушно. А вот Крот стал зеленоватым. Супермен тоже не всегда адекватен себе.
– Здесь должен быть солярий, - бубнил профессор.
– При лечении некоторых болезней суставов солнечные ванны крайне необходимы.
– А как зайдет солнышко, - воскликнул Петр радостно, - казино!
– Так обдумаем ваше падение, - хладнокровно произнес Мыцин.
– Прошу!
Они приблизились к краю. Крот, покачнувшись, остался на прежнем месте. Я подошел к ним трясясь. Писателю, говорят, надо все - и потрястись тоже.
– Мотивы вашего прыжка?
– допытывался методичный профессор. Тоже в законах шоу-бизнеса понимает!
– Любовь! Несчастная любовь! Жена меня не любит!
– бодро чеканил Петр. Тоже - соображает!
– Только не ломайте ступню - это самое сложное, там слишком много косточек!
– поучал добрый профессор.
В сочетании с высотой это действовало как-то неприятно - и я отошел по краю. Да, вид отсюда силен! Море, уходя, меняло цвет: у берега нежно-зеленое, дальше - ярко-синее, потом, к горизонту, - сверкающее, слепящее. Но до него будет не долететь.
– Ладно... Не прыгайте. Я согласен и так, - слабым голосом проговорил Крот, но прожектеры к нему не обернулись, оживленно беседуя.