Очаровательный повеса

Хойт Элизабет

Виолетта за его спиной с шумом втянула воздух, а лакей Эвы грозно нахмурился.

Глаза мисс Динвуди стали круглыми как блюдца, и Аса вдруг заметил, что они светло-синие, даже скорее голубые, как летнее безоблачное небо, и неожиданно пожалел о своей грубости… ну или почти пожалел.

– Я сестра герцога, – заявила нахалка с тем же спокойным достоинством.

Аса ей ни на секунду не поверил. Она назвалась «мисс Динвуди». Сестра герцога представилась бы иначе: «леди Эва».

Ее губы сжались в тонкую ниточку, но лишь на мгновение.

– Сводная.

Теперь понятно: незаконнорожденный

отпрыск высокородного папаши.

– И ваша голубая кровь делает вас достаточно квалифицированной, чтобы управлять финансами парка?

– Ну если брат доверил мне это дело, значит, достаточно. – Она глубоко вздохнула и расправила плечи, выставив вперед несуществующую грудь. – Но все это в данный момент вас не касается. Ваш кредит прекращается с этого самого момента. Мистер Шервуд из Королевского театра предложил выкупить долю моего брата в «Хартс-Фолли», и, имейте в виду, я всерьез рассматриваю его предложение, поскольку мне представляется, что это единственный способ вернуть деньги брата. Я просто оказала вам любезность: заехала по пути, чтобы предупредить вас лично.

С высоко поднятой головой она выплыла из комнаты – ну чем не принцесса крови? – а ее громила лакей окинул Асу мрачным взглядом и последовал за хозяйкой.

«Любезность?» Аса ошеломленно повторил мысленно это слово, обращаясь к закрытой двери. «И эта женщина еще смеет говорить о любезности?» Он повернулся к Виолетте.

– Проклятье! Она хочет продать парк Шервуду, моему злейшему противнику! Она верит ему, хотя он несет несусветную чушь! Ему неоткуда взять деньги, чтобы выкупить долю Монтгомери. Черт побери! Ты когда-нибудь видела такую неразумную женщину?

Сопрано пожала плечами, качнув самыми красивыми в Лондоне грудями, хотя в данный момент это не имело значения.

– Вряд ли это больше всего волнует тебя сейчас, не так ли?

– Что ты имеешь в виду? – Аса нахмурился и тряхнул головой, не в состоянии в такую рань разгадывать загадки.

Виолетта вздохнула.

– Аса, дорогой…

– Замолчи! – Он покосился на дверь. – Ты же знаешь: никто не должен слышать это имя.

– Не думаю, что мисс Динвуди и ее лакей сейчас подслушивают под дверью. – Она закатила глаза. – Мистер Харт, вам нужны деньги, о которых говорила эта женщина?

– Конечно!

Виолетта скорчила гримасу, недовольная таким взрывом эмоций.

– Тогда тебе придется приударить за ней.

– Ты шутишь? Да она вовсе не женщина: резкая, прямолинейная, высоченная как жердь и к тому же плоская… – он поискал глазами предмет, подходящий для сравнения, и нашел, – …как дверь.

Виолетта улыбнулась:

– А ты действительно считаешь, что если стоять здесь, рычать и размахивать руками, что-то можно изменить? – Она пожала красивыми плечами. – Мисс Динвуди держит в руках завязки твоего кошелька. Я уйду, так же как и все те, кто сейчас работает в твоем красивом парке. Я люблю тебя, дорогой, и ты это знаешь, но мне необходимо есть, пить и красиво одеваться. Беги за ней, если хочешь спасти свой парк.

– Проклятье! – выругался Мейкпис, хотя и понимал, что она права.

– Да, и еще, Аса, моя любовь.

– Что? – рыкнул он, уже собираясь уйти.

– Будь услужлив.

Он возмущенно фыркнул

и побежал вниз по шатким ступенькам пансиона. Виолетта никогда не ошибалась. Если она сказала, что он должен пресмыкаться перед этой ведьмой, дабы получить деньги, он будет это делать, даже если его хватит удар.

Аса распахнул дверь и выбежал на улицу. Небо было затянуто серыми тучами, моросил дождь. Мисс Динвуди и ее громила лакей неспешно шли к поджидавшему их экипажу.

– Эй, мисс! – окликнул гостью Аса и бросился за ними.

Он хотел было остановить ее, ухватив за плечо, но не успел даже заметить, как путь ему преградил лакей и злобно прошипел:

– Не смейте трогать мою хозяйку!

– Я не имел в виду ничего плохого, – заверил его Аса и поднял руки вверх ладонями вперед, даже попытался изобразить улыбку, но заподозрил, что вместо льстивой улыбки на его физиономии появился злобный оскал. – Я только хотел извиниться перед твоей хозяйкой. – Аса попытался обойти лакея, но тот не позволил, заслоняя даму собой. – Я покорнейше прошу меня простить. Вы меня слышите? – прокричал он через плечо гиганта, не позволявшего ему приблизиться к хозяйке, так что он мог видеть только капюшон ее черного плаща.

– Я вас отлично слышу, мистер Харт, – холодно отозвалась мисс Динвуди.

Темнокожий дьявол наконец отошел, словно подчинившись безмолвной команде, и Аса обнаружил, что смотрит в ее голубые глаза, ничуть не потеплевшие.

Сделав над собой титаническое усилие, он сумел справиться с бешенством, раздиравшим его изнутри, и проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Мне очень жаль, мадам. Не знаю, что на меня нашло. Я не должен был так разговаривать с леди, тем более с такой… – он запнулся, решив, что комплимент по поводу ее внешности будет слишком даже для него, и с трудом нашел другое подходящее слово: – …с такой умной, как вы. Надеюсь, ваше доброе сердце позволит вам меня простить, но если нет, я пойму.

Он покаянно уставился в пол, а ее лакей громко фыркнул. Что касается мисс Динвуди, его улыбка не произвела на нее никакого впечатления. Похоже, на нее не действовали мужчины вообще. Небесно-голубые глаза прищурились.

– Я принимаю ваши извинения, мистер Харт, но если вы думаете, что ваша сумбурная чепуха заставит меня передумать, то глубоко ошибаетесь.

Повернувшись к нему спиной, она продолжила путь.

Ад и проклятье!

– Подождите! – Он опять протянул было руку к ее плечу, но схватил только каменное плечо лакея, материализовавшегося между ними. Аса зыркнул на него горящим взглядом. – Может, отойдешь? Не стану же я убивать твою хозяйку прямо здесь, посреди Саутуарка!

– Мистер Харт, вы и так отняли у меня слишком много времени, – заявила она с раздражающим аристократическим высокомерием, жестом велев лакею посторониться.

– Проклятье! Дайте же мне подумать! – выкрикнул Мейкпис, пожалуй, несколько громче, чем хотелось бы.

Она возмущенно заморгала и открыла было рот, намереваясь сказать что-то, судя по выражению ее лица, резкое: вероятно, не привыкла, чтобы с ней разговаривали таким тоном простолюдины, – но он выставил вперед ладонь. Если она скажет еще что-то язвительное, он разозлится еще сильнее и тогда может не сдержаться.