Очень долгое путешествие, или Инь и Ян
Шрифт:
— Ну вот, слабаки и толстухи победили! А ты говорил!
— Да, это удивительно, — странным голосом тихо произнёс Иорвет. — Каждый раз удивительно.
Мы вылезли в гномью столовую.
— Ярпен, стену нужно опять заложить, да так, чтобы она больше не рушилась, — попросила я.
— Сделаем, ведьмачка, а то как же. Ни в жисть больше страшилу эту не отыщут. Да и, вообще, проход в шахту завалим. Ни одна сволочь не пролезет ни туда, ни сюда!
***
Вечерний Верген расцветился гирляндами флажков, всюду алели вышитые полотнища. На площади у таверны и на близлежащих
Как только мы доложили Саскии об успехе в деле со Скрытым, она, переглянувшись с вергенским старостой, дала распоряжение готовить пир.
— Жителям нужно отпраздновать победу и оправиться от горя. Сесиль, организуй, как мы и планировали, еда и выпивка за счёт казны.
Дома я застала Шани, которая крутилась перед зеркалом, поправляя белые чулки и затягивая под коленями банты на алых подвязках.
— Как тебе? — весело спросила она.
На медичке красовалась весьма смелая для этого мира коротенькая бордовая юбка и нарядный зелёный жилет с золотой вышивкой, из-под которого ниспадали пышные рукава белой блузы.
— Блеск! Это что же, и мне надо наряжаться? — с сомнением спросила я.
— Конечно, тебе тоже нужно! Алекс сказал, что будет официальное награждение.
При упоминании рыцаря по лицу Шани пробежала тень.
— Что-то случилось? — спросила я, почувствовав укол совести.
Всё-таки, сама того не ведая, именно я посоветовала Саскии объясниться с Александром.
— Нет… Ещё нет, — медичка подошла ко мне. — Я уезжаю. Всё, что могла, я сделала, заботу о раненых теперь вполне может взять на себя травник.
Я печально покачала головой.
— Ну что же… Это должно было рано или поздно случиться. Практика в Оксенфурте?
— Да.
— А как же Александр?
Шани положила руки мне на плечи, заглянула в глаза.
— Яна, тебе ли не знать с твоей профессией. У меня есть единственная любовь, и это медицина. Она не терпит соперников. Александр Альдерсбергский — птица слишком высокого полета, чтобы бросить всё и уехать за мной в Оксенфурт. Значит, всё будет так, как будет.
— Я приеду к тебе как-нибудь, — я подняла на неё глаза. — Я и сама не собираюсь тут задерживаться.
— Ну вот, значит, ты понимаешь! — медичка легко чмокнула меня в щёку. — Я буду тебя ждать.
Обернувшись к зеркалу, она пощипала себя за щёки и, махнув мне рукой, ушла.
Задумавшись, я выбрала из двух имеющихся пар кожаных штанов светло-рыжие, назначив их парадными — на них хотя бы не было въевшихся пятен. Достала новую неношеную шёлковую рубашку и расчесала волосы. Взамен потрёпанного аквамаринового пера гарпии закрепила за лентой шляпы нежно-белое лебединое перо. Мечи и тяжёлую жаркую бронированную куртку оставила дома, но пояс с эликсирами и ножом всё-таки надела. Достаточно!
***
На столах горели свечи, запрятанные в зелени лампы мягко и таинственно сверкали в сумерках. Весь центр Вергена украшали огоньки, нарядные жители стягивались на площадь. Между столами кругами бегали умытые, радостные и предвкушающие праздник дети всех рас.
Саския и Сесиль Бурдон
Вот Саския вызвала скоя'таэлей и, встав на цыпочки, надела Иорвету на шею нечто на сверкающей цепи. Киаран, Анару, Айвор, Мона и другие эльфы получали из её рук награды. Потом дошла очередь до краснолюдов. Ярпен высоко поднял над головой золотой кубок, толпа зашлась в одобрительном рёве. Александр, как всегда элегантно, преклонил колено, и Саския, ничем не выдавая своих чувств, приколола орден ему на грудь. Потом награждали рыцарей и людей из ополчения.
— Медики! — зычно вызвал Сесиль.
Шани и Виго Бамберг поклонились толпе, получив дары. Краснолюды, эльфы и люди устроили овации. Лицо медички зарумянилось, и она позволила галантно склонившемуся низушку под руку свести себя с лестницы.
— Ведьмачка Яна и Тит Сорока! — выкрикнул староста.
Мы с нарядным кузнецом, которого я впервые видела без кожаного фартука, поднялись по ступеням. Саския крепко пожала нам руки, вручив кузнецу ювелирно украшенный топор, а мне богато инкрустированный драгоценными камнями стилет.
— Три, два, один, — мы с Титом переглянулись, и он махнул рукой.
Краснолюды на стенах увидели сигнал. В чёрное небо вырвались цветные, сыпящие искрами, хвосты фейерверков.
Толпа взревела, дети прыгали, хлопая в ладоши. Огни освещали счастливые лица. Мы с кузнецом ударили по рукам и довольные спустились вниз. Масштабное производство селитры и пороха свернули, но мы не отказали себе в удовольствии выпендриться напоследок и подготовить городу финальный сюрприз.
Пир начался. Тут и там, на расстоянии друг от друга, чтобы не мешать, играли музыканты. Я посидела за столом Ярпена Зигрина, смеясь над грубыми шутками краснолюдов и наблюдая за мощным бойцом из гарнизона Ярпена, который терзал скрипку и выдавал задорную танцевальную мелодию. Народ в ритм постукивал каблуками.
Потом стала пробираться в сторону эльфийских столов и вдруг заметила невдалеке светлую головку Несы, играющую с мальчиком-краснолюдом. Рядом сидели её родители. Я поздоровалась и присела к ним за стол.
— Можно я сделаю вашей дочери подарок? — спросила я. — Тогда, на барже, она спасла мне жизнь.
— Рад знакомству, — папа-эльф крепко пожал мою руку.
— Конечно, — улыбнулась мама. — Неса, иди сюда!
Девчушка, в уже измазанном в пыли платье, подбежала.
— Айни, это были такие красивые фейерверки, не зря тебя так зовут!
Я рассмеялась и протянула ей наградной стилет.
— На, это подарок. Сейчас он тебе по размеру, как настоящий меч. Только будь осторожна, родители научат обращаться с этим оружием.
Эльфы, раскрыв рты, смотрели на переливающиеся в свете свечей драгоценные камни ножен и рукояти.
— Мы не можем принять такой дорогой подарок, — наконец, сказал мужчина.
— Свою жизнь я оцениваю дороже, — улыбнулась я. — А потом, мне нечем больше вас отблагодарить. Да и такой клинок мне не пригодится в пути.