Очень грязная история

Бульба Наталья Владимировна

– Нет, Виктор. Ни одного. Будь он, я бы с тобой не разговаривал.

– Но почему?! – С губ сорвалось глухим стоном. – Она же любила…

Резко обернулся, надеясь на чудо…

Ему сегодня не везло – чуда не случилось.

– Ты – тоже, – безразлично отозвался Шторм. – Но это не помешало тебе улететь, оставив ее беременной.

– Считаете, что виноват я… – Шаевский обошелся без вопросительных интонаций.

– Ты же не считаешь, – ровно произнес полковник. – И я не считаю. Это причина для мести, или для

того, чтобы вопреки всему стать счастливой, но не для предательства. К тому же, не верится мне, что она когда-нибудь тебя любила.

Последняя фраза была похожа на удар. Под дых, а потом еще и добить.

…Это был его первый курсантский отпуск…

– Хотела выйти замуж за офицера…

– Не просто за офицера, – поправил его Шторм. – Скрещенные кинжалы на эмблеме академии – гарантия обеспеченной жизни. А если вдруг убьют, так тоже ничего… без средств к существованию не останешься.

– Не любите вы женщин, – процедил Виктор, зверея уже не только от самой ситуации, но и от тона, которым говорил полковник.

Ни сочувствия, ни сожаления, ни обвинений.

Не равнодушие – полная отстраненность. Все, что он хотел сказать – сказал, остальное – только собственные решения.

– Люблю, – не возразив, а просто констатируя факт, отреагировал на реплику полковник. – Но это не мешает мне знать, что кроется за их желанием оказаться в твоей постели.

– Я не могу… – Как крик отчаяния, только очень тихий.

На Шторма это впечатления не произвело:

– Не можешь – рапорт на стол и в Союз, поливать цветочки. Я спрашивал только о твоей готовности вытянуть операцию, а не о моральных терзаниях.

Дать бы в рожу, но ведь прав… Не по собственной заинтересованности, по факту, для которого эти тонкости всего лишь словоблудие.

– Что с Лаурой?

За выражением лица Шторма Шаевский следил зря. То, что видел, и самообладанием-то назвать трудно. Это даже не беседа о погоде, там все равно без эмоций не обойтись, а как пройти мимо и не заметить.

– Закрытая школа для девушек здесь, на Таркане. Император Индарс даст рекомендации. На выходных будешь ездить, навещать. Там очень красивый парк.

– Бывали? – не удержался от ехидства Виктор. Понимал, что глупо, но гремучая смесь из злости и нежелания принимать все, о чем они говорили, требовала выхода.

– Не я, – словно и не заметив язвительности подчиненного, ответил Шторм. Потянулся к стакану с водой, стоявшему на столе, но, передумав, вновь откинулся на спинку кресла. – Кэтрин смотрела.

– Раз Кэтрин… – начал Шаевский, но оборвал сама себя. Сестра Валесантери была хорошим офицером, свои проблемы с женщинами переносить на нее Виктор не собирался. – Валанд участвует?

Произнести «да» Шаевский так и не сумел, но и без того вроде как все уже понятно.

– Участвует, – кивнул полковник, только теперь позволяя себе проявить хоть

какие-то эмоции. Когда дело дошло до дела… – Степень его участия определишь сам. Откровенности – тоже.

– Мне нужна вся информация. – Говорил Виктор жестко.

В душе кипело, но теперь уже иначе. Оказалось достаточно вспомнить про Лауру, чтобы осознать – в этой истории самая большая боль не его.

Рано или поздно, но Анне придется «исчезнуть». Самый практичный вариант – «погибнуть» так, чтобы никто и опознать не смог. И тогда встанет вопрос, сможет ли он смотреть в глаза дочери, зная правду.

И есть ли она, эта правда…

Шторм криво усмехнулся, словно догадавшись, о чем в этот момент думал его подчиненный, но комментировать свою гримасу не стал. Просто набрал на виртуальном дисплее комма команду.

– Просмотришь у себя. Будут предложения – жду. И… – Полковник все-таки поднялся, подошел к стоявшему в двух шагах от стола офицеру. – Матюшина познакомила с Анной ее приятельница, его секретарша. Произошло это, когда Лауре еще не исполнился год.

– Они были любовниками? – Шаевский заставил себя говорить спокойно.

Впрочем, особых усилий уже и не потребовалось. Он никогда не ставил знака равенства между своими чувствами к женщине, ставшей матерью его ребенка, и дочерью.

– Почему были? – дав Виктору ощутить скрытое презрение, ответил Шторм. – Они любовники до сих пор.

– А Лаура…

Выдержка опять подвела. Одно дело – он, другое…

Все само встало на свои места. Где искренняя любовь и беспокойство, а где просто память…

– Они тщательно скрывают свою связь, так что вряд ли девочке что-то известно.

Демонстрировать облегчение Шаевский не стал. Основную проблему это не решало.

– Я могу идти? – вытянулся он, давая понять, что лирика осталась позади.

– Не держу, – бросил Шторм, отходя в сторону. Уже в спину добавил; – Чтобы прикрыть нас, Элизабет затеяла с Матюшиным опасную игру. Помни об этом, когда снова начнешь сомневаться.

Отвечать Шаевский не стал. Что скажешь… У полковника всегда получалось «воодушевить» на качественную работу. Благодаря двум проведенным вместе операциям в списке приоритетов Мирайя заняла довольно высокую строчку.

Когда добрался до кабинета, который находился этажом ниже, Виктор уже не только свыкся с мыслью, что его роль в плане Шторма выглядела весьма неординарно, но и нашел еще одну вескую причину, чтобы окунуться во всю эту грязь.

Погибший на Зерхане Левицкий другом не был, да и штабного полковника назвать прямым виновником в его смерти оказалось трудно, но и косвенного хватало. Вкупе с мыслями об Элизабет, вновь рисковавшей собой.

Валанд был один, двое влившихся в их команду офицеров давно отправились по домам. Официальный рабочий день уже три часа, как закончился.