Очень-очень дальний поход
Шрифт:
— Так, давай умоемся — и поехали! Праздник же!
Глава последняя
Четыре дня с семьей — это и много, и мало. И ещё — очень утомительно. Я своим, считай, пересказал все наши приключения суть ли не поминутно! И каждые минут десять — стандартная сцена: мама закатывает глаза — и в слезы. Прекращаешь — слезы по новой, но под другим соусом: ты вырос, изменился, отдалился… Хорошо, папенька в этих спектаклях участие не принимал: потягивал вишневку и на ус мотал. Отдыхал я, когда они про свои
— В середине июля нас товарищи в штатском навестили. Взяли страшных подписок с нас, какой-то ереси нарассказывали — и удивились безмерно, что мы с матерью спокойные, как оладьи. Откозыряли и ушли, а дня через два приехали, уже другие. Эти уже рассказали и где ты, и как ты. И такие предусмотрительные! В общем, сын, ты погиб «при исполнении» и захоронен на Троекуровском. Пензию нам с матерью «по потере» оформили — и предложили перебираться сюда. А мы как бы уже и готовимся вовсю! Нас, кстати, Виталин отсюда увезет — машина твоя.
О как! Не, мастодонт прикольный и монструозный, но вот как с запчастями?
— Ты не волнуйся. Я их всем приготовил!
И батя пустился в воспоминания, как он нашел контору, которая из Штатов что угодно под маркой «запчасти» приволокет. А эти красавцы, вдобавок, из отозванных у дилера партий двадцать лет место занимали, так что отдавали их по цене металлолома. Ну он и повелся — так-то они на фиг никому не уперлись, с растаможкой они в золото превращаются — а кто их таможить-то будет? Так что проехали они, «металлоломные», напрямую, с корабля, так сказать — на Новую Землю. А пока они эти «шушпанцеры» ему перегоняли, он под них уже у бундесов надыбал движки из списанных бундесвером агрегатов и запчастей. Полазил по форумам, поприкидывал, руки приложил, поколдовал — и получилась эдакая срань господня, шумноватая, страхолюдная, но зато комфортабельная и очень подходящая под местный климат и дороги. Мне достался, считай, первенец — остальные в очереди на переделку стоят.
А мама сидела, прижавшись ко мне, и только что не мурлыкала, как кошка, периодически меня притискивая — не исчез ли.
Но вся эта лирика кончилась на четвертый день: «встречающие» как-то одновременно подхватились, попрощались и уехали, оставив нас с Серегой за разворошенным столом в корчме «Диканька». К слову, корчма была достаточно, как бы это сказать, эклектичная. Типа, можно вареников навернуть, а можно и стейк или пасту болоньезе. Батя перед отъездом вытащил меня на улицу для приватного разговора. Точнее, монолога: он минут пять мне объяснял, как я изменился в лучшую сторону за то время, что мы не виделись. Как возмужал, окреп и вообще вырос. И, следовательно, вполне себе готов к самостоятельной жизни. Вскоре после этого они и уехали.
Я некоторое время переваривал сказанное, молча сидя за столом и ковыряя оставшийся одинокий пельмень. Серега сидел наискось от меня и глядел в никуда — тоже, видимо, переваривал новости. Я откашлялся, Серега ожил и перевел взгляд на меня.
— Серег, я сразу скажу — про дядь Виталика не в курсах!
— Да не это… С ним-то
Я оживился.
— Есть планы? А кандидатуры? Давно? Где?
Серега как-то не очень приятно ухмыльнулся.
— Ты, так сказать, с забега снимаешься. Про твои перспективы меня в известность уже поставили. По большому секрету, ха-ха!
Перспективы???
Серега принял вид то ли срущего кота, то ли патриарха на литургии — величественного и самодовольного.
— Паки и паки говорю я вам! Через пять лет оженят Родиона на деве рыжей и зеленоглазой!
Что-то мне перестает нравиться частые встречи слов «рыжая дева, свадьба и пять лет». Что я Сереге и высказал. Тот в ответ пожал плечами.
— Пашка что хотел, то и получил, его к счастью семейному никто не тянул. Однако! Инга и погадать, и всё прочее — очень не дура. Пашку, когда он собирался маму и твоих встречать ехать, она предупредила, что обе — на сносях. Пашка так и сказал. И, по его словам, Полька ему призналась, что за два дня до его приезда с матримониальными планами мать среди ночи подскочила, её разбудила и беседы вела насчет нового папы. Так что взвешен и отмерян ты. Танцуй, пока молодой!
Вполне закономерно, что надрались мы с ним под такие «разговорчики» в зюзю.
Последний день отдыха — собственно отдыхом он и был. Я проснулся не среди железа, в нормальной кровати, внизу был именно пол, а не палуба, и ничего плавно не покачивалось. И, в кои-то веки — один! Смакуя, неторопливо встал, по новой обошел свои владения… Умылся… Поставил чайник… Тишина-а-а… Попил в одиночестве чаю — и заскучал. Похватавшись с час за всё подряд, плюнул и отправился к Сереге в гости.
«Солнце еще не встало, а в стране дураков уже кипела работа» — это про происходящее у Сереги. Дым коромыслом, вся мебель передвинута, доски какие-то…
— Массовик-затейник! Чем занимаешься?
— Уют навожу. Давай присоединяйся!
Долго заниматься такелажкой нам не дали — шум мотора, скрип колодок — я сам с собой поспорил, что уазик-«головастик», и выиграл. Постучавшись, в дом вошел Сергеич.
— Здрав желаем!
— Приветствую! О! Хорошо, что оба здесь! Товарищи военморы! Получите предписания и распишитесь!
О как! Меня аж прапорщиком осчастливили… «Завтра в 08:00 быть на посту согласно боевого расписания». Ну что, надо впрягаться!
— Маш, пойми! Ну не бывает детских восторгов! Да, справились. Да, молодцы. Помогли стране, поставили физику на службу народу — но это капля в море. Прикрыли направление — но только одно всего лишь! Ну не дуйся!
— Знаешь, Макс, я устала. Бегу, бегу, всё на бегу. Слушай! А ты сам туда не хочешь?
Мужчина устало потер лицо. Некстати всплыли в памяти старые строчки: «Сегодня не личное — главное, а сводки рабочего дня!».
— Скажи, что у вас по смещению координат выхода?