Очень плохой профессор
Шрифт:
— Вот и не улыбайся ему тогда. — Воинственно уперла руки в крутые бока Мануш.
Ее тяжелая грудь плавно качнулась на вдохе.
— В последний раз говорю. Читай по губам: не нужен мне твой Артур. Не. Нужен. — Сглотнула Ольга.
С другой стороны холла легкой походкой спустился по лестнице профессор Озеров. Мазнул по ним безразличным взглядом и зашагал к выходу. Хлопнула массивная входная дверь.
— Ольга, в память о нашей дружбе обещай мне, что не станешь отбивать у меня его. Обещай!
— Ты издеваешься? — Алексеева
— Значит, все еще злишься? — Цокнула языком Мануш. — Ох, и злопамятная ты!
У Ольги всё происходящее в голове не укладывалось. Какая дружба? Какой Артурчик? То трахаются, как животные, у нее за спиной, то любовь у них внеземная и память о былой дружбе. Бред какой-то.
— Да не злюсь я. Вы мне оба безразличны, понимаешь? — Не выдержала девушка. — И ты, и Артурчик твой. Мне на вас всё равно. — Она всплеснула руками. — Теперь я могу идти?
— Я тебя очень прошу. — Теперь глаза Мануш заслезились. — Очень прошу, Ольга. Будь человеком…
Собиравшаяся сбежать Алексеева вдруг остановилась.
— А тебе он зачем? — Спросила она, непонимающе глядя на Мануш. — Как же твой жених с родины? Как же братья?
— Познакомятся, увидят Артура, смирятся. — Словно не веря самой себе, ответила та.
— Ага. — Покачала головой Ольга. — Убьют они твоего Артура. Убьют. За то, что спал с тобой, за то, что испортил. А не убьют, так поколотят до полусмерти. Разве, нет?
— А что мне тогда делать? — Вжала голову в плечи Мануш. — Я никого так не любила, как его. Я без Артура не смогу.
— А он… тебя любит? — Вырвалось у Ольги.
Наверное, напрасно она так сказала, потому что бывшая подруга в момент вспыхнула и раскраснелась:
— Любит! Любит, даже не сомневайся! А ты не нужна ему! И никогда не была нужна! Пока ты со своей целкой драгоценной носилась, как с каким-то даром богов, он у меня ночевал! Каждую ночь!
— Ты прости… — Прокашлялась Оля. — Я пойду. Мне пора.
Обошла сбоку разбушевавшуюся Мануш и направилась к двери.
— И не подходи к нему! И не смотри! — Доносилось ей в спину. — Узнаю, что ходишь за ним, волосы выдеру! Так и знай!
Алексеева ускорила шаг. Позорище-то какое. Интересно, все присутствующие слышали эту тираду?
Оле не терпелось покинуть здание, а еще было очень жаль бывшую подругу. Судя по всему, Артур не очень-то был привязан к Мануш, и, уж тем более, не догадывался о том, какие неприятности его ждут, если в город вдруг явятся братья девушки.
Оля вышла на улицу, и в лицо ей подул холодный ветер. На крыльцо следом за ней вышли две преподавательницы.
— Ты кого высматриваешь? — Спросила одна из них.
— Да, думала, вдруг Матвейка меня подкинет до дома. Кажется, он только что вышел.
Они обошли девушку и засеменили к служебной парковке. Это были Татьяна Михайловна и Маргарита Васильевна — две закадычные
Алексеева решила не торопиться: нехорошо будет, если они увидят, как она садится к профессору в машину. Она остановилась и решила понаблюдать. Вдалеке мелькнул автомобиль Озерова: он выехал со стоянки и стрелой умчался за ворота. Ольга заметила, как Татьяна Михайловна сначала, было, подорвалась за ним, а затем, сообразив, что ни за что не догонит, досадливо взмахнула руками.
Алексеева улыбнулась про себя. Так вам и надо, Татьяна. Нечего с моим профессором кататься.
А когда женщины вышли за ворота, вдруг поняла — её-то он тоже бросил. Просто укатил без объяснения причин. И как это понимать?
21
Озеров понимал, что потратит добрых полчаса, пытаясь изгнать шумную Татьяну Михайловну из собственной машины. Либо ему в итоге придется подвозить ее домой, либо придумывать какую-нибудь отмазку, например, про нашествие инопланетян, чтобы быстрее от нее отвязаться. Коллега все сильнее раздражала его своим напором, и все сильнее мужчине хотелось ей нагрубить.
Едва завидев, как они с подружкой, такой же разбитной разведенкой, спускаются с крыльца, Матвей завел автомобиль. Не хватало еще, чтобы Алексеева села к нему на пассажирское сидение прямо на глазах у этих акул. Ну, и игру он затеял: встречаться со студенткой, рискуя на каждом шагу своей репутацией и карьерой! И как теперь выпутываться — не ясно, и отступиться — тоже совершенно не хочется.
Мужчина торопливо сорвал машину с места, выехал за ворота и, глядя в зеркало заднего вида, как Татьяна Михайловна ускоряет шаг и машет руками, точно курица крыльями, устало покачал головой.
Вчера они с дочкой чуть ли не до полуночи занимались рисованием, потом он всю ночь беспокойно ворочался в своей холодной постели и каждый раз, едва проваливался в сон, видел образ обнаженной Алексеевой.
Девушка не давала ему покоя. Она терзала, изводила, мучила. Мысли о ней доводили его до крайней степени возбуждения — это когда в штанах круглосуточно по стойке смирно, и даже утренние упражнения в душе не приносят долгожданного облегчения. На пару минут ему, конечно, становилось лучше после таких упражнений, но потом этот дикий голод возвращался вновь.
Это как хотеть кусок сочного, хорошо прожаренного мяса и съесть вместо него яблочко — ни хрена не помогает.
Умом Озеров понимал, что самоудовлетворение сильно уступает по эффективности настоящей, живой женщине, способной подарить хорошую разрядку, но сердцем чувствовал, дело в ней — в Ольге. Он желал не какую-нибудь девицу, а именно эту — простоватую, тихую, скромную отличницу с глазами олененка Бэмби и длиннющими пушистыми ресницами, один взмах которых напрочь выбивал из него дух.