Очень плохой профессор
Шрифт:
Паулина помнила все так, будто оно было вчера.
Ирина Озерова была удивительным человеком. В памяти Алексеевой навсегда отпечатались ее рассказы о том, как она, будучи еще студенткой, изобрела тот чудо-состав, который защищал ботинки от воздействия дорожных реагентов. А получив патент, она с помощью мужа организовала собственное производство.
Озеровы тогда сняли у Алексеевой помещение и разместили там цех по производству этого крема для обуви. Ирина занималась новыми патентами, разработками, а Матвей налаживал производство и сбыт.
Дела у семейной пары шли хорошо, обороты росли, продукцию брали на реализацию магазины города и района. Одно из предприятий по производству обуви даже разработало вместе с Озеровыми линейку фирменных средств под их брендом и дало рекламу на телевидении. Матвей видел, что жена все больше зашивается, и принял решение уйти с кафедры. Буквально через несколько дней Ирина впервые упала без сознания прямо в цеху.
Потом были боли, диагноз, слезы и долгие бессонные ночи.
Они к тому времени очень хорошо общались и были даже дружны с Ириной, поэтому Паулина Аркадьевна была в курсе всех их дел. Врачи не давали Озеровой никаких шансов — все-таки, последняя стадия. Они указывали лишь туманные сроки, которые уменьшались от осмотра к осмотру, от анализа к анализу.
Ирина сгорела всего за пару месяцев. За две недели до смерти она попросила Паулину серьезно поговорить с Матвеем. Озеровой не хотелось, чтобы муж жертвовал бизнесом, который мог еще долгие годы кормить их с Верой после того, как она умрет.
Но тот, конечно, никого не хотел слушать. Как одержимый, он распродавал активы, чтобы собрать нужную сумму. Еще немного, и от цеха не осталось бы ничего. Именно тогда Паулина Аркадьевна и предложила ему необходимую сумму в обмен на налаженный бизнес.
Оформили нужные бумаги, и больше она Озерова никогда не видела. На похороны не пришла — было стыдно. Всё-таки, могла дать эти деньги в долг, но сделала так, чтобы было выгодно ей самой. И очень потом старалась ни о чем не жалеть.
За прошедшие годы цех превратился в небольшой заводик, снабжавший инновационными средствами для ухода за обувью уже полстраны, и предприятие Паулины Аркадьевны укрепило лидирующие позиции в отрасли. Но чисто по-человечески женщина до сих пор не могла простить себе своего поступка. Вроде всё сделала правильно и даже по закону, а в душе будто осталась должна Озерову и его Ирине.
А быть должницей Паулина не любила.
Оттого и ковыряла сейчас Матвею душу чайной ложечкой, сидя за столом в кухне дочери.
По-другому у нее не получалось. За годы в жестоких условиях бизнеса женщина привыкла искать в людях трещинки, а потом впивать в них свои когти, чтобы удобнее было манипулировать. Она поступала так с сотрудниками и партнерами, и к каждому находила свой подход: к кому-то лаской и лестью, других же заставляла бояться себя, как огня.
А вот у Озерова слабости если и находились, то воздействовать на него через них было делом практически бесполезным.
А еще было кое-что особенное. То, что она видела у него в глазах, когда он говорил о ее дочери. И это совершенно выбивало женщину из колеи. И то, как Ольга смотрела на этого мужчину, тоже не оставляло никаких сомнений — у парочки всё было серьезно.
Этот факт загонял Алексееву старшую в тупик. Похоже, если она не хотела потерять дочь, то должна была смириться.
— Не злись, — сказала Ольга, потупив взгляд, пока Озеров ходил в прихожую, чтобы принять заказ у курьера.
— Я не на тебя. На него. — Кивнула в сторону прихожей Паулина Аркадьевна. — Не мог найти себе какую-нибудь разведенку? Зачем обременять молодую девчонку своими проблемами?
Она глотнула вина и взглянула на букет. Он был прекрасен. Такой же нежный и воздушный, как Оля. Матвей хорошо знал ее дочь, раз сумел подобрать цветы ей под стать.
— Мам, я — взрослая женщина.
— Ну, да. — Цокнула языком мать и отставила бокал.
Ольга подвинула стул и села напротив нее.
— Если ты хоть полслова скажешь ректору или каким-то другим способом попытаешься нас разлучить, то я…
— Даже не собиралась. — Не дала ей договорить Паулина Аркадьевна.
Хлопнула дверь.
Женщина закрыла глаза, пытаясь мысленно примириться с происходящим и отогнать от себя образ Озерова, расхаживающего перед ней в одних брюках и с огромной татуировкой во всю широкую и крепкую спину. Это все-таки мужчина ее дочери, не стоило думать о нем в таком ключе.
— Тогда выключи стерву. — Попросила Оля. — Пожалуйста.
В ее взгляде была мольба.
— А как быть с тем, что я еще не исчерпала запас яда, который скопился во мне с того момента, как я застала его здесь полуголым?
— Мам…
Паулина вздохнула. Пожалуй, из нее выйдет ужасная теща.
– Я так просто от тебя не отстану. — Строго сказала она, едва Озеров вошел в кухню. — И не вздумай разевать рот на ее имущество!
Мужчина покачал головой, словно не веря в то, что слышит, затем натянул на лицо вежливую улыбку, поставил на стол коробки с едой и учтиво поинтересовался:
— Поужинаете с нами, Паулина Аркадьевна?
— С удовольствием, — хищно прищурилась женщина, предвкушая второй раунд словесной схватки. — Заодно и обсудим подробнее всю сложившуюся ситуацию.
— Мам… — Простонала Оля.
Алексеева старшая бросила быстрый взгляд на наручные часы:
— У меня десять минут. Так что, давайте, не будем терять время. Иначе я опоздаю на деловую встречу.
Матвей выложил содержимое коробочек на тарелки, поставил чашечки с соусами и любезно подал Паулине Аркадьевне деревянные палочки. Подлив еще вина ей в бокал, он уселся рядом с Ольгой. Они переглянулись, и то, как это выглядело, заставило сердце Паулины Аркадьевны с трепетом сжаться.
— Приятного аппетита, — буркнула она.