Очень полезная книга
Шрифт:
— В жизни мы стихов не писали, на площадях их не читали, это уметь надо, и не факт, что посланцам понравится…
Нолькр их отговорок слушать не желал.
— Но попробовать-то можно? Даже если не выйдет — чего мы теряем? И откуда такой пессимизм?! У нас этого камура воз!
Ну, допустим, камура был уже не «воз», а всего-то несколько кусочков — оставили на пробу. После того как Мыз получил свою долю и еще самый крупный желвак в подарок — для семьи, оставшееся его мать снесла на базар и очень выгодно продала. Денег принесла столько, что, по ее собственному выражению, «хватило бы королевскую свадьбу справить», причем сказано это было не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Оттуда же, с базара, она принесла гостям новые одежды, очень точно определив нужные размеры опытным глазом швеи — пожалуй, сами, с примеркой, и то лучше не подобрали
— Идиотский прикид! — тихо, чтобы не обидеть хозяйку — старалась ведь женщина, — ворчал Иван. — Я напоминаю себе карточного валета! — Он чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Конечно, с привычными джинсами и майкой он расстался уже очень давно, но даже самые дорогие из одежд той стороны выглядели гораздо скромнее, будто пошиты были позже на сотню лет.
— Экстравагантно немного, — печально соглашался снурл. — Я бы предпочел пиджачную пару и манто.
Один только Кьетт был обновами вполне доволен. Во-первых, в его родном мире еще и не такое носили; во-вторых, они ему очень шли. Хозяйкины дочери — и те умилились: «Ахти, боженьки, каким господин нолькр красавчиком стали!» При виде же Ивана с Влеком они ничего такого не сказали, только прыснули в кулачок.
Но это все детали, главное, на новых одеждах не было дыр и кровавых следов, и вообще, в Безумных землях все одевались именно так, значит, не стыдно было и в замке показаться… И всего-то дела оставалось — стих сочинить!
— Ладно, попытка не пытка, — сдался Иван, но тут же перевел стрелки: — Мне кажется, у Болимса должно получиться. Помнишь, какой красивый стих приснился тебе тот раз? Держи камур… — Он протянул ему один из оставшихся кусочков.
Но снурл побледнел и попятился, даже руки спрятал за спину.
— Нет! Я не могу! Мне страшно что-то… Вдруг сочинится продолжение того стиха?
— Пожалуй, и вправду не стоит, — согласился со снурлом нолькр. — Мало ли что. Нам дурные предзнаменования ни к чему. Давай-ка я попробую! — Он смело отправил в рот порцию камура, прожевал, с видимым усилием проглотил. — Вот пакость! На вкус как мочало! Вообще-то я в жизни стихов не писал. Мне надо бумагу и перо!
— А радость? Радость ты чувствуешь? — Болимс Влек крутился вокруг него, немного встревоженно заглядывал в лицо.
Кьетт прислушался к своим чувствам:
— Пока что-то не очень. Ладно, не отвлекайте меня минут десять — пятнадцать, буду сочинять.
Самое забавное — он действительно уложился в пятнадцать минут! А потом отложил перо и объявил: «Готово! Слушайте!» — и продекламировал громко, но без всякого выражения, в одну дуду, как школьник на уроке:
БАЛЛАДА О ВРЕДЕ МУХ
Расскажу я вам преданье, Как однажды утром ранним Собирался некий рыцарь На красавице жениться. Он в обновы нарядился, На кобылу взгромоздился И поехал во дворец, Где невестин жил отец. Да замечу, не соврав, Что отцом ее был граф. Ну а рыцарь был нахал — Он так прямо и сказал: «Уважаемый папаша, Нет девицы краше вашей, Мы давно уже близки — Я прошу ее руки!» Как на грех, граф был не в духе — Одолели его мухи: С этим злобным насекомым Все мы смолоду знакомы. Он схватил большой кинжал, Жениху им угрожал, За бесчестье и коварство Повелел покинуть графство. На красотку плюнул рыцарь И уехал за границу, АДочитал, спросил с живым интересом:
— Ну как? Получилось? — и добавил, на случай, если кто не понял: — Катарина — это человеческое имя. Это про людей стих, я подумал, про нолькров Мастеру неинтересно будет, он же сам человек… Ну чего вы молчите-то? Зря я, что ли, старался?
Иван с Влеком переглянулись. Хихикнули. Потом Иван решился заговорить:
— Знаешь, не хочу тебя огорчать… но боюсь, что зря. На высокую поэзию это не потянет, и с площади нас погонят в три шеи. Хоть оно и про людей.
— Неужели так плохо? — Кьетт выглядел удивленным, но отнюдь не обескураженным. — А вроде бы в рифму. Ну ладно, раз у меня не получилось, Иван, давай тогда ты! — Это было сказано без малейшего вызова, поэтических амбиций нолькр был лишен начисто.
— Я совершенно чужд поэзии! Мне никакой камур не поможет! — честно предупредил Иван, с отвращением пережевывая вязкое нечто. — И про что писать, представления даже не имею!
— Так не бывает, чтобы камур не помог! — со знанием дела уверил Кьетт. — Ты давай глотай, хватит его мусолить! Сочини что-нибудь философское и глубокомысленное, чтобы сразить посланцев интеллектом, раз уж поэтической выразительностью нам не взять.
— В нашем мире сейчас такая модная тенденция — писать стихи неясного, размытого содержания, — добавил от себя снурл. — Попробуй, вдруг это окажется новшеством и посланцы его оценят?
— Не слишком ли многого вы от меня хотите? — рассердился Иван и камур свой проглотил.
Должно быть, в нем и вправду содержалось что-то наркотическое. Вдруг как-то мутно и одновременно гулко стало в голове, почему-то нахлынули спутанные воспоминания последних школьных лет… и сами собой полились стихи — только успевай записывать! Причем такое лезло, что на трезвую голову точно не сочинишь!
Аксолотль — личинка амбистомы. Апокалипсический сюжет… Есть у амбистомы хвост огромный, У меня же ничего такого нет. По законам странно объективным, Я — материя, все движется во мне! Аксолотль — он дышит инстинктивно, Потому мы родичи вдвойне. Все в процессе общего развития — Как галактики летят от центра к краю… Амбистомою сумел, наверно, быть бы я, Но зачем мне это — я не знаю. Аминокислотными цепями Меж собою связаны навек. Амбистома — странное создание, И еще страннее человек… В этом вихре сверхматериальном Из молекул, атомов, планет Нет конца познанью мирозданья И конца движенью тоже нет. Амбистома — вот венец творенья В мире отрицаний отрицанья! Есть у аксолотля жабров перья, У меня — увы — одно сознанье. Эволюция закручена спирально — Аксолотль — пространство-амбистома… Может размножаться не случайно Странная неотеническая форма!— Ну вот, как-то так, — скромно подытожил Иван и умолк в ожидании критики. Собственное творение казалось ему полным бредом, он ждал насмешек.
Но Болимс Влек одобрительно кивнул:
— Да, это именно то, что я имел в виду! У нас теперь все так пишут.
И Кьетт согласился:
— Да-а, вот это высокая поэзия — не подкопаешься! — И хоть почудилась Ивану в его восхищении ирония, на самом же деле оно было совершенно искренним, просто в поэзии нолькр не разбирался совершенно. — Чудесный стих! А говорил — камур не поможет! Еще как помог!