Очень приятно, Демон!
Шрифт:
— А ты говоришь, что на его месте поступил бы также? — прищурился Мидзуки.
— Какие же вы все идиоты... — не удержался лис. Его фиолетовые глаза вспыхнули недобрым блеском и он оттолкнулся от стены. — Юичи Ватанабэ засадил бы Нанами за решетку, как соучастницу в его делах, еще до того как бы вы успели пикнуть. Если б Акира промолчал, или тем более согласился, нам бы пришлось всем попотеть, чтоб Оокунинуши не считал ее с ним в сговоре.
Все умолкли.
Отохико оторвался от подпиливания своих безупречных коготков и серьезно уставился на лиса. Но он не был удивлен в отличии от всех остальных, как впрочем
— Так он... — протянул Джиро — Небесную нимфу могли бы заключить в темницу ? — для него был просто шок осознавать что Акира ее защитил. Этот эгоист разоблачил себя ради нее. Бред, да и только.
— Да — сказал Томоэ, скрестив руки на груди — Все бы поверили Юичи. Есть отношения, есть и общие дела.
— Вот уж не думал лис... что твой братец способен на такую жертву — задумчиво сказал Мидзуки, почесав затылок.
— Не важно — вмешалась Нанами.
Для нее слова Томоэ не стали откровением. Примерно Нанами догадывалась о причине его поведения. Решила, что Акира уж лучше признаться в содеянном, чем запятнать свою репутацию. И все же глубоко в душе Нанами почувствовала себя виноватой. Ей не стоило поддаваться эмоциям и объявлять на весь зал о своих чувствах к нему. Можно было и нечто иное придумать.
Только что?
Что нужно было ответить на вопрос Юичи? Почему она предпочла умереть, осознав что Кирихито больше нет? Или нужно было лгать, как Курама. Сказала бы, что нечаянно упала обеими руками на лезвие. Посмотрела бы на реакцию Юичи, при том что он сам был свидетелем ее « доблестного» поступка.
— Убери этот взгляд — сказал Томоэ будто прочел ее смятения — У тебя было лишь два пути. Признаться в том, в чем ты призналась. Либо поступить, как Акира, и сказать, что он опоил тебя зельем. Ты бы не смогла лгать как Курама. Ватанабэ был там и сам все видел, от начала до конца. Так что нечего нюни разводить.
И он прав. Ничего уже не изменишь.
— Мне нужно сказать вам кое-что. Всем вам... — сказала богиня, окидывая друзей виноватым взглядом. Нанами низко поклонилась — Простите меня — время объяснится с друзьями пришло. Тут были самые близкие — Особенно ты — она разогнула спину — Томоэ. Понимаете я пыта...
— Заткнись, Нанами — прервал ее лис — Нет времени на твою явку с повинной. Потом в храме, покаешься в своих грехах. Перейдем к делу — поспешно сказал он — У нас тридцать минут чтоб вернуться в храм. Здесь остается Микаге с Отохико, они приглядят за этим засранцем. Попробуют убедить Оокунинуши сменить наказание. Ты идешь со мной и Мидзуки — сказал он глядя на богиню — К стати Химемико-тян ты, с Курамай и Джиро должна придумать, как вытащить этого ублюдка в случае провала.
— Постой, Томоэ — мягко перебил Микаге — Начнем с того, что я уже говорил с Оокунинуши. Объяснил ему, что могу попытаться очистить тело Нанами от несуществующего зелья. Надо же было такое придумать. Акира настоящий негодник — улыбнулся бог. — Вы можете остаться до вечера. Оокунинуши разрешил. Только завтра вас не должно быть на казни.
— Нет... — сглотнула Нанами — Не могу оставить...
— Никакой казни не будет, девочка. Мы еще хотим, чтоб ты пожила — сразу разъяснил бог ветра, чтоб не последовало вчерашнего представления — До вечера постараюсь устроить тебе с ним встречу. Правда тут так давно никого не казнили, что никто из нас не помнит где камера приговоренных к смерти.
— Дева,
— Джиро-сама, не кори себя. Мне не за что тебя прощать. Во всем виновата Каяко. Это она вас подбила на это. Вы были лишь орудием. — в глазах Нанами блеснула ненависть — Ненавижу эту девушку. Как можно быть такой подлой.
— Она сказала, что ты вынудила ее, Момодзоно — вмешался Кураме — Не думай, я не заступаюсь за нее, но все же... Вы что этого козла не поделили? Она видимо в полном отчаянье была, если сдала его, чтоб он тебе не достался. Хотя Каяко зря переживала. Этот ублюдок лишь себя любит. Не удивлюсь, если он спит в обнимку с зеркалом.
— Мы не будем сейчас это обсуждать — прервал их Томоэ — Это их дела, пусть сами и разбираются — но в голосе проскользнула горечь и боль. Ему неприятно слушать это. Конечно, неприятно. Нанами до сих пор дорога как девушка, а не просто хозяйка.
— Согласна с Томоэ-куном — поддержала Химемико. — Нужно обсудить как вызволить Мори-куна.
— Сначала мы поговорим с Оокунинуши — перебил Отохико — Пару рюмок саке и он сменит гнев на милость.
— Не в этот раз — в дверях застыл пухлый карлик. Маленькие ножки переступили порог.
— Мамору-ногами? — воскликнула Нанами удивленно.
— Девочка, а этот демон неплохо тебя сегодня отшил – сказал он улыбнувшись.
« Вот блин! Они что договорили с Отохико-сама...» — недовольно подумала Нанами.
— Мы рады видеть тебя Мамору, и благодарим за твою помощь сегодня — Микаге всегда отличался особым чувством такта и вежливости.
— Не мог допустить, смерти человека. Я все же бог — от этих слов всем стало не по себе. — Что ж, полагаю, план по спасению этого вредителя готов. Но думаю, моя помощь вам не помешает в этом деле. Вы зря надеетесь, что Оокунинуши изменит решение. Он напуган хоть и скрыл это. Акира говорил о свержении. Думаю, его слова не стоит недооценивать. Камеру в которую вы так хотите попасть тщательно охраняют люди Юичи. А по всем владениям разгуливают солдаты. Оокунинуши призвал армию быть наготове после угрозы. Думаю, вы поняли серьезность ситуации.
— Черт... — сказал Томоэ, потупив взгляд.
— Мда... кажется красавчика все же подпалят. — грустно пробубнил Отохико
— Что? — Нанами ощутила мороз на коже.
— Армия и охрана Оокунинуши, призвана быть наготове. Это значит, у них есть право убить на месте любого, кого заподозрят в предательстве, или нарушении правил. Таков закон. — лис нахмурился и пару секунд помолчал — Но... делать нечего — вдруг сказал он — Не волнуйся Нанами. Я что-нибудь придумаю — как обычно Томоэ прикрывает ее своей спиной. Готов отдать жизнь, ради спокойствия и счастья хозяйки. Как впрочем, и все присутствующие в этой комнате, за исключением Мамору и Отохико.
Время решать — кто дороже?
Может ли богиня жертвовать жизнями друзей, ради жизни Акиры? И особенно жертвовать, Томоэ? Он по-прежнему бесценен. Несмотря на чувства к другому, тепло к лису живет в сердце. Всегда будет жить. Лисенок подобен бесценному сокровищу. Нанами лучше умрет, чем позволит ему рисковать собственной жизнью. И поэтому...
— Нет, Томоэ.
Сама не поверила, как холодно и отчужденно прозвучал ее голос.
— Что прости? — переспросил хранитель, не веря собственным торчащим серым ушкам.