Очень сложная задача
Шрифт:
Пройдя по настилу из плотно подогнанных друг к другу жердей, прогибающихся под тяжестью двух мужчин, Гном шагнул на катер. Суденышко едва заметно качнулось. Не теряя времени даром, Сулим бросил по сторонам настороженный взгляд и устремился следом.
Катер был намного больше, чем казался со стороны. В носовой части у него даже располагалось некое подобие трюма. Сквозь щели небольшой дверцы пробивался тусклый свет. Дернув на себя прибитую вместо ручки веревку, Сулим заглянул внутрь.
Среди нагромождения картонных коробок, на небольшом пятачке, застеленном циновкой, скрючившись, полулежал подросток
С кормы в его сторону направлялся Гном. Его глаза сияли от счастья.
– Двигатель с виду исправен, – он цокнул языком. – Топлива под завязку. Полно жратвы. Бананы, манго и что-то вроде картошки. Наверное, собирались утром везти продавать.
– Ты его запустить сможешь? – осторожно спросил чеченец.
– А то! – оскалившись, повеселел Гнатенко. – Я же летчик!
Спустя полчаса, отвязав веревки и оттолкнувшись швартовочными баграми, они поплыли, повинуясь течению, прочь от деревни. Только когда пирс и разбросанные по берегу дома растворились во мгле, Романенко приступил к своим обязанностям техника. Быстро разобравшись в устройстве двигателя, который, по всей видимости, был переставлен на этот баркас с трактора, он намотал на вал пускового агрегата кусок тонкой бечевки и дернул. Затрещав, двигатель ожил.
Ликованию не было предела. Уже через несколько минут, вникнув в тонкости управления, Гном встал на руль и уверенно повел катер чуть ближе к правому берегу. Скорость была намного больше, чем они думали поначалу. Хачубаров покрутил установленную на корме пулеметную турель и толкнул в бок Гнома:
– А где, интересно, сам пулемет? Я весь баркас обшарил. Ничего. Когда у водопада это корыто плавало, он точно здесь стоял.
– Забрали на ночь в деревню, – пожал плечами Гном. – А зачем тебе?
– Не знаю, – хмыкнул Сулим. – Нужен же он им был для чего-то.
– Наверное, от речных пиратов отбиваться, – предположил Гнатенко.
Около часа плыли молча. Сказывались усталость и пережитое напряжение.
Никто не заметил, как негритенок, оставленный на катере сторожем, постепенно перебрался на бак. Лишь когда раздался всплеск, а катер слегка качнуло, все поняли, что он спрыгнул в воду. Было уже достаточно темно. В нескольких десятках метров от катера уже ничего нельзя было разглядеть.
Подскочивший к корме Ром, не задумываясь, вынул пистолет и несколько раз выстрелил.
– Попал? – вглядываясь в светлые пенистые полосы волн на темном фоне воды, спросил Гном.
– Железно, – кивнул головой тот. – Да он бы вряд ли до берега доплыл. Здесь крокодилов немерено.
Ром обернулся к пленникам. Полными ужаса и отчаяния глазами они смотрели на него. Больше не говоря ни слова, он прошел на середину лодки и уселся на кучу овощей.
По натянутому сверху тенту забарабанил дождь. Видимость упала до нескольких метров. Немного повозившись, Ром включил небольшую автомобильную фару, расположенную на носу. Ориентируясь по кромке
– Главное, на мель не наскочить, – волновался Ром, то и дело поворачивая импровизированный прожектор в стороны.
Гнатенко стоял у руля.
Неожиданно он заметил какое-то шевеление среди заложников. Женщина передвинулась к лежащему без чувств Стасу. Повозившись с ним, что-то сказала чеченцу. Кивнув головой, тот прошел к Гнатенко:
– Стас умер…
Гном некоторое время молчал, глядя куда-то сквозь Хачубарова. Затем вздохнул и кивнул головой на рычаг руля:
– Встань за меня.
Пробравшись вдоль борта, опираясь руками на плоды маниока, он подошел к телу друга и уселся рядом. Заложники, притихнув, не сводили взгляда с его зловещего скрючившегося силуэта над мертвым подельником.
Гном неразлучно проработал плечом к плечу с этим человеком почти десять лет. Были у них аварийные посадки на юге охваченного войной Заира, а потом долгий путь по тылам повстанцев назад, в Киншасу, рядом с которой базировался их аэродром. Вместе они пережили тропическую лихорадку и тиф. Вместе мечтали, вернувшись домой и обзаведясь семьями, поселиться где-нибудь подо Львовом в тихой и спокойной деревушке… Так близка была мечта обоих, и казалось, уже ничто не сможет помешать ей осуществиться. Теперь Буценко лежал перед ним совершенно чужой и незнакомый, шагнувший в мир, где нет боли, тоски, эмоций, радости и денег. Денег, ради которых они лучшую часть своей жизни угробили далеко за пределами родины.
Поднявшись, он прошел к небольшому трюму, где Хачубаров нашел негритенка, и принялся рыться в нем. Через некоторое время вновь появился оттуда уже с куском бечевки и какими-то железными деталями, отдаленно напоминающими запасные части двигателя. Не глядя по сторонам, привязал груз к ногам друга, подтащил к борту, перекрестился и спихнул его в воду.
Было уже далеко за полночь, а лодка так и не появилась. Полынцев нервничал. Пропыхтел, старчески чавкая изношенными клапанами, какой-то катер, и все.
– Может, они раньше прошли? – осторожно предположил Иса.
– Не может этого быть.
Сергей еще раз достал карту и уже курвиметром измерил расстояние от водопада по реке. Заново рассчитал скорость течения, сбросив несколько раз в воду сделанный из тростника поплавок, замерил время, за которое он проплывает отмеренный по берегу участок в десять метров. Примерно прикинув максимальную скорость лодки на веслах, сложил их вместе. По самым скромным подсчетам, после выхода на расчетную точку у них в запасе было минимум полчаса.
– Скорее всего они причалили к берегу и ждут рассвета, – вздохнул он, ковыряясь в зубах сорванным стебельком какой-то травы. – Не заметить их тремя парами глаз невозможно. Я в бинокль хорошо вижу даже противоположный берег.
Вышел на связь Филиппов. Узнав результаты, тоже удивился.
– Возможно, по пути они ушли в темноте из основного русла в какую-нибудь протоку и сейчас плутают, – высказал он предположение.
Это немного успокоило Сергея.
Сняв упаковочную фольгу с банки каши, он начал есть, используя вместо ложки галету.