Очень сталкерское Рождество
Шрифт:
Она даже шутила, что ей помогает фея-крестная.
А когда ноябрь сменился декабрём, Эмма начала шутить, что это эльфы. Я решил подыграл ей и стал оставлять маленькие подарки.
Я слегка улыбаюсь, когда она подносит свечку к носу, закрывает глаза и глубоко вдыхает с наслаждением. Моя прекрасная соседка верит в доброе начало в каждом человеке и в мире в целом. Я, конечно, знаю, что это не так, но с удовольствием поддерживаю её иллюзии, ведь они предоставляют мне лёгкий доступ в дом и жизнь Эммы.
Знаю,
Эмма зажигает свечу, и включает свет, когда на улице темнеет. Сегодня суббота, и, скорее всего, она останется дома, обнимаясь с кошкой, пока ищет её хозяев. Я прячу бинокль и потягиваюсь, затем снова проверяю список дел. Большую часть работы я уже сделал, пока её не было. У меня есть несколько свободных часов, так как я смогу наведаться к ней только ночью, когда она уснёт.
Надеваю спортивную форму и разминаюсь в гостиной. Из моего окна видно только ярко освещённую кухню Эммы, но она сейчас не там.
Расслабившись, что никто не заметит меня в такой час, выхожу из дома и делаю несколько последних растяжек на тротуаре. Всё убрано от снега, как и тротуар перед домом Эммы. Я позаботился об этом ещё до рассвета.
И вот только я собираюсь начать свою пробежку на тринадцать километров, дверь Эммы открывается, и она выскакивает на улицу, в тоненьком свитере и домашних тапочках.
Я останавливаюсь и наблюдаю, как она спешит к машине, дрожа от холода. На улице минус пять, вчера выпало восемь сантиметров снега. Я целиком и полностью сражён её нарядом, и именно поэтому я не успеваю спрятаться. Эмма приветливо машет мне рукой.
Чёрт.
— О, привет! — восклицает она, будто не замерзает на морозе. — Ты так редко выходишь, я уже была почти уверена, что ты какой-то монах. Так здорово наконец-то встретиться! Я Эмма.
Мой язык словно примерзает к нёбу, как всегда, когда я без маски и кто-то обращается ко мне. Я сглатываю, понимая, что ничего не скажу, но всё равно пытаюсь заставить губы произнести хотя бы слово.
Как бы всё было просто, если бы я мог просто заговорить с ней.
«Привет, приятно познакомиться! Я Логан. Может, поужинаем вместе?»
Так сказал бы любой нормальный мужчина женщине, которую он хочет. Но я не нормальный, и потому-то просто смотрю на свою прекрасную соседку – её пышные бёдра, грудь, выпирающую из-под тонкой кофты, и густые длинные волосы, собранные в небрежный пучок.
Эти волосы так хорошо смотрелись бы намотанными на мой кулак. Хотел бы я ей об этом сказать, но, конечно, язык не слушается.
Улыбка Эммы тускнеет, когда тишина между нами перетекает в унизительное молчание. Она выглядит неуверенно,
Я поворачиваюсь и быстро шагаю прочь, не удосужившись даже кивнуть.
Я стою, уставившись ему в спину, открыв рот от удивления. Даже не знаю, как реагировать. Мой затворник-сосед оглядел меня с головы до ног и отвернулся, словно меня вовсе не существует. Это первый раз, когда кто-то так странно со мной поступает, и я не понимаю, что с этим делать.
Он исчезает за углом, и это приводит меня в чувства. Я вздрагиваю от холода и открываю дверцу машины, пальцы совсем онемели. Беру пакет с кошачьим кормом, который забыла взять раньше, и тороплюсь домой, всё сильнее трясясь от холода. Ноги так замёрзли, что я почти не чувствую пальцев.
— Привет, малышка, — говорю я кошке, которую нашла спрятавшуюся под моей машиной, пока ходила по магазинам. Она была такая несчастная, холодная, жалобно мяукала, когда я её уговорила выйти. — Давай поедим, ладно? Я уже выложила твою фотографию в группе на Фейсбуке. Скоро твой хозяин объявиться.
Я ставлю чистую миску и наполняю её едой, с трудом пытаясь разглядеть что-то сквозь запотевшие очки. Кошка с удовольствием принимается за еду, пока я кипячу воду для чая. Вчера мой таинственный помощник оставил мне красивую жестяную коробочку с рождественским чаем, и мне не терпится его попробовать.
Чай пряный, с ароматом корицы и апельсиновой корки, но я не могу насладиться им полностью. Мысли о странном поведении соседа не дают мне покоя.
— Ну, и что ему стоило хотя бы «привет» сказать? — спрашиваю я кошку, качая головой. — Как думаешь, что с ним не так, а?
Она меня игнорирует, с аппетитом доедая, а я смотрю на своё отражение в окне. Уже темно, но благодаря снегу свет от уличных фонарей усиливается, заливая мир желтоватым сиянием.
— Может, он не говорит по-английски, — размышляю я, обхватив кружку с чаем. — Так если подумать, он вообще-то похож на иностранца. Этот светлый оттенок волос – такой шведский. Думаешь, он из Швеции? Или из Норвегии? А если бы отрастил бороду – точно был бы как викинг. Такой высокий, с широкими плечами. И эта попа…
Я замолкаю, вспоминая, как он выглядел, когда убегал прочь. Его спортивный костюм так плотно облегал тело, что не оставлял места для фантазий.
Кошка перестаёт есть и долго смотрит на меня своими зелёными глазами. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь, тихо фыркая.
— Ну и что? Красивая задница. Не моя вина, что я заметила.
Открываю холодильник и нахожу огурцы и морковь для морских свинок и кролика, уже порезанные. Достаю коробку и хмурюсь. Это, конечно, очень мило, что кто-то заботится о моих животных и облегчает мне жизнь, но чем дольше это продолжается, тем больше меня терзает любопытство.