Очень странные дела. Тьма на окраинах города
Шрифт:
Он снова умолк.
Э, нет, еще рано. Такие разговоры лучше отложить на потом.
Хоппер пренебрежительно махнул рукой.
– Я просто хотел что-то сделать. Что-то изменить. Помочь людям, наверное. А еще у меня были навыки и опыт, которые я считал полезными. Так я стал полицейским.
– И?
Хоппер нахмурился.
– Что «и»?
– Ты что-нибудь изменил?
– Ну…
– Ты помог людям?
– Ну, я помог тебе, разве нет?
Оди улыбнулась:
– А где ты был?
– Что?
– Ты
Хоппер покачал головой:
– Не уверен, что ты уже готова к этому.
Он вдруг почувствовал тяжесть в груди. На секунду подкатила тошнота – видимо, от небольшого прилива адреналина в сочетании с легким опьянением после выпитого эгг-нога.
В этот раз головой покачала Оди.
– «Вопросы – это хорошо», – повторила она его слова.
Разумеется, ее можно понять. Он взял ее к себе, спас и защитил. Вместе они прошли через такое, что другим не могло и присниться, а теперь официально стали одной семьей… И все же Хоппер понимал, что сейчас он для Оди – такая же загадка, какой она была для него в тот вечер у Джойс, когда он забрал ее с мальчишками со свалки металлолома.
Она опустила подбородок и смотрела на Хоппера исподлобья. Эта юная особа явно требовала ответа на свой вопрос.
– Послушай, девочка. Есть вещи, о которых тебе знать еще рано. И кое-что другое, о чем я не готов пока рассказывать.
Оди сдвинула брови: она сосредоточенно размышляла. Джим поймал себя на том, что с восхищением наблюдает за девочкой и задается вопросом, куда дальше двинется ход ее мыслей.
– Что такое Вьетнам? – наконец спросила Оди.
Хоппер приподнял бровь:
– Вьетнам? Где ты услышала это слово?
Оди мотнула головой:
– Я прочитала.
– Прочитала? – переспросил он.
– На коробке. В подполе.
– В под… – Хоппер засмеялся. – Ты обследовала дом?
Она кивнула.
– Ну ладно, да, ты права. Я действительно вернулся из Вьетнама. Это другая страна, очень далеко отсюда.
Оди придвинулась ближе к столу.
– Но… – Хоппер остановился. – Вообще-то… это не самая хорошая идея.
– Какая?
– Рассказывать тебе о Вьетнаме.
– Почему?
Он вздохнул. Действительно, это вопрос.
Но каков же ответ?
Правда в том, понял Джим, что ему не хочется говорить о Вьетнаме. Нет, у него не было никаких травм или внутренних демонов, однако все случилось так давно… К тому же спустя время ему уже казалось, что эти события произошли с кем-то другим. И хотя Хоппер никогда не обдумывал это по-настоящему, он все же понимал, что разграничивает прошлое в собственной голове. Так что да – во Вьетнаме было тяжело, и он вернулся оттуда не тем, кем был прежде, – как и большинство, разумеется, – однако все это больше не имело значения. С тех пор многое изменилось.
А еще приходилось признать, что его жизнь разделилась на две части совершенно иным образом.
На то, что случилось до
Все остальное не имело особого значения. Включая Вьетнам.
Просто Хоппер не знал, как объяснить это Оди.
– Потому что, – произнес он с улыбкой, – Вьетнам был очень давно. В смысле по-настоящему давно. И я теперь совсем другой человек.
Он облокотился на стол.
– Послушай, мне, правда, жаль. Я понимаю, что тебе любопытно и что ты хочешь узнать обо мне побольше. Я твой…
Он помедлил. В ожидании ответа Оди приподняла бровь и вновь вздернула подбородок.
Мужчина облегченно вздохнул.
– Я твой отец теперь. И ты действительно многого обо мне не знаешь, в том числе про Вьетнам. Когда ты станешь старше, я тебе расскажу.
Оди нахмурилась. Хоппер поднял руку, отклоняя возражение; он знал, что оно обязательно последует.
– Уж поверь мне. Однажды ты будешь готова к этому, да и я тоже. Но сейчас нам не стоит продолжать. Хорошо, милая?
Девочка поджала губы. Затем коротко кивнула.
– Ну ладно, – произнес Хоппер. – Послушай, я понимаю, что тебе скучно и у тебя есть вопросы. Это хорошо. Так что, может, мы найдем какую-нибудь другую тему для разговора? Позволь только, я приготовлю кофе.
Хоппер поднялся, подошел к кухонной стойке и принялся возиться с кофемашиной. Это был почти музейный экспонат, найденный им в одном из шкафов, но работало устройство на удивление отлично. Он только начал набирать воду в емкость, как вдруг за спиной раздался глухой стук.
Хоппер обернулся. Оди стояла там же и вытирала пыльные руки о джинсы, а на столе перед ней непонятным образом оказалась большая картонная коробка с папками, на боку которой было написано одно слово:
НЬЮ-ЙОРК
Хоппер не видел эту коробку много лет, однако знал, что находится внутри. Он подошел и придвинул ее к себе, а затем взглянул на Оди.
– Знаешь, я не уверен…
– Ты сказал найти что-нибудь другое. – Девочка указала на коробку. – Вот. Что-то другое.
Хоппер понял по ее взгляду и интонации – в этот раз она не отступит.
Ну, хорошо. Нью-Йорк – так Нью-Йорк.
Он сел за стол и посмотрел на коробку. Что ж, по крайней мере это было не очень давно.
Но готова ли она к этому рассказу?
А он сам готов?
Оди села напротив него. Мужчина откинул крышку с коробки. Внутри беспорядочной кучей были навалены досье и бумаги, сверху лежала толстая папка, перетянутая красными резинками.
Ох…
Он потянулся к папке и, не вынимая ее из коробки, снял резинки и открыл обложку. Взгляд упал на большую черно-белую фотографию: лежащее на кровати мертвое тело в рубашке, залитой темной кровью.
Хоппер закрыл папку, потом коробку, после чего откинулся назад на стуле и взглянул на Оди.