Очень странные увлечения Ноя Гипнотика
Шрифт:
– Ной?
– О! Привет, Вэл.
Она переоделась в шорты из обрезанных джинсов и футболку AC/DC с драным воротом. Вэл умеет произвести впечатление.
– Ты тут просто так стоишь? – спрашивает она.
– Типа того.
– Не хочешь проводить меня до почтового ящика?
Мы с ней идем по дорожке до мостовой, и Вэл достает почту – небольшую стопку писем и журнал «Пипл».
– Значит,
– Сработало ведь, – пожимаю я плечами.
Вернувшись на крыльцо, Вэл говорит:
– Я готовлю пегао [20] , если тебе интересно.
– Ага.
Вэл входит в дом и оставляет дверь открытой для меня. Очень знакомый жест – типичная Вэл, типичный Ист-Эгг. В кухне она бросает почту на стойку и уменьшает температуру конфорки.
– Алан дома? – спрашиваю я.
– Ты шутишь, Но?
– В смысле?
– Он на практике.
– А… точно.
Я сижу за стойкой и смотрю, как Вэл одной рукой помешивает пегао, а другой – управляется с телефоном.
20
Пуэрто-риканское блюдо из жареного риса.
– Блин!
– Все нормально? – спрашиваю я.
– Да, я просто… нельзя трогать рис на дне. – Она накрывает кастрюлю крышкой и снова регулирует температуру. – Ничего, сойдет.
– Кажется, ваша мама обычно готовит в другой кастрюле.
Она стреляет в меня взглядом, чуть не прожигая насквозь:
– Во-первых, это кальдеро, а не кастрюля. Во-вторых, ты даже не можешь правильно произнести «пегао», с чего ты взялся давать советы по его приготовлению?
Надо было соврать. Позвонить в дверь, сказать, будто забыл что-нибудь в комнате Алана, и меня без вопросов пустили бы. Теперь я привязан к этому пегао и должен зависать с Вэл, пока оно не будет готово.
На стойке лежит журнал «People», с обложки которого мне улыбается одна из сестер Кардашьян. Я беру его и читаю подзаголовок: «Эксклюзивный репортаж с первой собачьей свадьбы знаменитостей!»
– Какая дичь.
– Где? – Вэл отрывается от телефона. – А… ну да. Явно неделя не богата на события.
– Не помнишь, чем она прославилась?
– Секс-видео,
– Долбаный Интернет. – Я перелистываю несколько страниц. – Надо было его назвать как-нибудь по-другому. «Интернет» звучит слишком безвредно.
– По-моему, он не сразу так назывался, разве нет?
– Разве да?
– Сейчас погуглю, – говорит Вэл.
– Весьма интернетно с твоей стороны.
Взгромоздившись на стойку рядом с плитой, Вэл через секунду находит ответ:
– Ну вот, похоже, изначально сеть называлась «Арпанет».
– Ничуть не лучше.
– Изобретена Робертом Е. Каном и Винтоном Серфом.
– Промахнулись вы, Бобби и Винт. Даже название нормальное не сумели придумать.
– Но ты же знаешь, что люди влюбляются в Сети? Находят друзей на всю жизнь, дом, работу. Здесь даже у изгоев есть право голоса, здесь каждый может расширить кругозор…
Я машу ей журналом:
– И каждый может прославиться на пустом месте?
– И это тоже, Но. Есть плюсы, есть и минусы.
Я отшвыриваю Кардашьян в сторону, как будто это преподаст ей пару уроков.
– Вот девяностые наверняка были золотым временем. Nirvana, Pearl Jam, никаких смартфонов и фланелевые рубашки сплошь и рядом.
– Кажется, пора притормозить с «Девочками Гилмор».
– А знаешь, чего мне не хватает больше всего?
– Да брось, Но, тебя в девяностые еще и на свете не было.
– Тогда не каждый в обозримой Вселенной знал все обо всех остальных в обозримой Вселенной.
– Похоже, тебя уже не спасти.
– Я прошу всего лишь капельку анонимности. Если я смогу сходить в туалет без того, чтобы двоюродная сестра из Северной Каролины поставила мне лайк, будет просто здорово.
– Если тебе ставят лайк за поход в туалет, значит, ты его запостил, что в данном случае вызывает некоторые вопросы.
– Да и вообще, мне не улыбается знать, когда все остальные ходят в туалет. Или когда они едят тушеную крольчатину со свежим розмарином на завтрак.
– Так выпились, – замечает Вэл.
– Что?
– Тошнит уже от тех, кто поливает соцсети грязью, как будто никого выбора нет. Тебя ведь не тянут туда насильно. Не нравится – удали свой аккаунт. Всем наплевать.
Конец ознакомительного фрагмента.