Очень живучая тварь
Шрифт:
Анубис отвел глаза:
— Нужно изучить старые записи. Время ещё терпит.
— Да, записи... — Шимасса вновь начала погружаться в какие-то свои воспоминания.
Тяжело вздохнув, Анубис поднялся. Кресло за его спиной треснуло, осыпаясь трухой. Помолчав, повелитель пустыни неуверенно заговорил:
— Тогда я пойду...
— Иди, мой старый друг.
Анубис не шелохнулся. Наблюдая, как Шимасса безразличным взглядом таращится перед собой, бог загробного мира заговорил чуть быстрее обычного, начал медленно отступать:
— Базолг!
— Да, Повелитель! — подскочила к Анубису первый гвардеец, упала на одно колено, прижимая к груди разбитую вазу.
Продолжая пятиться, контролируя замыленный взгляд царицы ужасов, Анубис
— Шима, я тут это, вазу случайно разбил. Твою. Ну, ту самую. Шел мимо... Короче, как-то так всё получилось.
Отрешенный до этого момента взгляд старухи, словно часовой механизм, стал возвращаться в реальность при словах «разбил», «вазу», «ту самую». В помещении чересчур ощутимо стало ... тревожно. Не теряя больше ни секунды, Анубис внезапно пнул под мягкое место своего первого гвардейца, отправив ту в короткий полет. Уже скрываясь в портале, бог загробного мира услышал звук приземления и громкий треск окончательно разбитой посудины. Мысленно поставив себе «пять» за четкий пинок, повелитель мертвых от греха подальше быстро скрылся в межпространственной воронке. В воцарившейся тишине зала, очень медленно, слово за словом, прозвучал абсолютно сухой, безжизненный, лишенный всяческих эмоций старческий голос:
— Что. С моей. Вазой?
Базолг ощутила, как пространство начинает давить на неё. Жалобно заскрипели доспехи, любимый клинок девушки внезапно согнулся, превратившись в подобие какой-то тяпки. Понимая к чему всё идет, Базолг в ужасе запричитала, бросилась к трону:
— Госпожа—а! Я не виновата—а, это всё о—он! Повелитель ш—шёл мимо и разби—ил, — сдавала с потрохами Анубиса верный гвардеец. — Пощадите—е...
Глава 12
Сбавив скорость, я аккуратно двигаюсь в толпе. Ощущения, что попал в вестерн. По-другому описать происходящее вокруг не получается. Слева и справа вдоль центральной, как я понял, улицы тянутся маленькие домики. Домики с кривыми козырьками, верандой и дверьми нараспашку. Сама же улица метров двадцать в размахе, битком набита... вот так и хочется сказать людьми. Нет, кем угодно, но не людьми. Местные неконтролируемым потоком снуют по ней взад—вперед. Погруженный в гул сотен голосов, я периодически уклоняюсь от закованных в броню многочисленных путников. Никого из них не заботит, что кувалда в руках или дубина на плече может с легкостью покалечить соседа. Думается мне, причина в уровнях. Чем выше левел проходящего, тем шире на его лице пренебрежительная ухмылка. С завидным постоянством «малыши» вроде меня по неосторожности отхватывают дубиной. Кто-то пытается взбухнуть и тут же затыкается, соображая, на кого нарвался. Кому-то сносят голову с плеч.
— Придурки... хреновы, — я в очередной раз нырнул в сторону, спасаясь от кромки здоровенной алебарды.
Главное не подставить плечо. Мне уже плохо, голова кружится, правая сторона тела горит от боли. Терпи Максим, терпи. Я продолжаю двигаться в толпе, стиснув зубы, кидаю настороженные взгляды по сторонам. Нужно где-то схорониться, пересидеть. После чего найти в этом городе вурка. В идеале - познакомиться с её сестрой, почерпнуть информации. Быть может, затесаться в собранную группу. Не уверен в собственной ценности, но сдается мне, стрельба из костяной мясорубки чего-то да стоит.
— Да чтоб вас! — отдавив ногу какому-то ежу, в последний миг отпрянул в сторону.
Кромка бритвенно-острого лезвия чуть не уполовинила поедателя Максима. Зато по голове не получил. Еж врезал по ноге в ответ, поднял на меня горящие праведным гневом глазки.
— Простите, — я глухо пробубнел из-под бинтов, свернул в сторону.
Этот городишко, казавшийся мне небольшим ещё минуту назад, теперь видится совсем иначе. Стена, та самая полупрозрачная стена, до сих пор не приблизилась. Центральная улица, я думаю, ведет именно к ней. Нужно свернуть к домикам, тут слишком оживленно. Пойду вдоль салунов, там народа поменьше и меньше шансов быть
Я свернул в сторону, начал пробиваться через плотный живой поток. Богомолы, ежи, гибриды люди и животные — все куда-то спешат, совершенно не обращают внимания друг на друга. Все, за исключением первоуровневых. Мой взгляд то и дело фиксирует бесцельно кружащих в толпе потеряшек с единичкой над головами. У всех в глазах страх и недоумение, а где-то и чистый ужас. Может, мне ещё повезло оказаться на том уступе. Выжил бы я тут, в этой толпе закованных в смертоносный металл пофигистов? Вопрос.
Я заметил опоссума. Через мгновение ещё одного. Значит, не отстали. Гопники меня не замечают пока. Или замечают, но делают вид, что не замечают. Вот же хрень! С тревогой обдумывая варианты, внезапно остановился. Все это время, что я петлял в толпе, в голове крутилась мысль: откуда тут свет? Факелов нет, на дворе ночь, глубокая темная ночь. Высоко в небе неоновый диск. Да, он светит, но не освещает. Тогда откуда здесь свет? А оно вон как, оказывается. Фонарики. Головы фонариков, что прибиты над кривыми козырьками домов. Я замер посередине дороги, сердце пропустило удар. Практически на каждом втором доме, в разных его местах то тут, то там прибиты головы вурков. Испуганные огромные глаза, растерянное выражение лиц. Кажется, будто они не до конца понимали что сейчас произойдет. Головы выглядят такими живыми. Они смотрят на меня, смотрят своими голубыми глазами. Прибитые головы вурков освещают этот городишко. В ступоре я обвожу взглядом стены домов. Взгляд ищет ту самую, с рассеченным ухом.
— Свалил, калека! — над головой прогудел незнакомый голос.
Тяжелая лапища, сжав меня за плечо, кинула с места. Бессмысленно искать того, кто это сделал. Пока я встал, пока разобрался куда меня швырнуло. Пока то, пока се. Короче, иди дальше, Максим, поедатель четвертого уровня, гроза темных душ. Иди—иди, только сопли подтереть не забудь.
Ненасытное нутро: 148/1000
Активировать: Да/Нет?
Так, этого нам пока не надо!
— Какой—то базар... — я поднялся, с трудом соображая, оглянулся куда прилетел.
Оказывается, здесь есть торговые ряды. Выглядит как всевозможное нагромождение столов, табуреток, подставок, корзин и всего на свете, во что можно класть предметы и, соответственно, откуда их можно вынимать. Ряды тянутся параллельно улице бесконечной кривой линией. Народу здесь тоже хватает, но хотя бы никто не прет на тебя, как танк, не размахивает холодным оружием. Мутным взглядом посмотрел в морду какого-то хомяка. Мохнатый с прищуром выглядывает из-за своего кривого прилавка:
— Эй, калека, костыль нужен, нет? Есть четкий, надежный. Не нужен? А, ты безрукий. Есть моровая пиявка, вместо руки отлично пойдет! Сорок «четверок» всего! Эй, ау! Пиявку, бери, говорю. Скидку дам, раз калека. Костыль в подарок! Э—э, куда пошел? У меня лучшие цены в...
Нафиг от этого сумасшедшего!
— Яйца по дешевке! Разведчики налетай!
Яйца? Что за бред... Зачем разведчикам яйца? Хотя, постойте…
— Язык аму-вага! Шаман был очень силен! Маги подходи, по дешевке отдам!
Здесь торгуют чьими-то языками?!
— Да ты на каблук глянь, дубина! Шпора из колючек коя'коя! Бери, пока не продал. Последняя пара!
Эти визжащие хомяки уже сидят в моей голове. Толпа вокруг возбужденно рычит, шипит, булькает, рассматривает многочисленные побрякушки на столах мохнатых, торгуется. Лавки, корзины, табуретки — все завалено непонятным хламом, что отсвечивает в полумраке города. Мне мерещится или вещи, в самом деле, источают слабый свет?