Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой
Шрифт:
– Пайпер-куб, – кивнул я, – пришлось выбрать его за самую простую посадку из всех.
– Ну… На таких мне летать не доводилось, – улыбнулся Серёга, – очень интересно. Помочь?
– Буду благодарен. А теперь давай его спустим.
Совместными усилиями мы по аппарели спустили пайпера с прицепа. И началось техобслуживание. В кузове было моторное масло. К сожалению, масел аутентичных времени у меня не было, поэтому пришлось на пробу заправить его маслом aeroshell. Бочку и канистры таких масел я видел много раз, поэтому проблем с созданием не
– Серёг, помоги заправить эту херодрыгалу, – крикнул я, забирая из кузова канистру, – не так то просто.
– Ага, сейчас. А это что за масло? – он начал читать характеристики, – Ого. Откуда это?
– Оттуда, где уже нет. Поверь, это лучшее моторное масло в мире. Ну и бензин не худший.
– Ого. А не можешь отлить немного? На пайпере бак то явно не больше пятидесяти литров, а тут все двести.
– Могу, всё могу, – я пыхтя, дотащил канистру, – Серёг, всё, что мы не израсходуем – забирай себе.
– Вот это спасибо! – от лица Серёги, казалось, лучики солнечные отражаются, улыбка шо у Гагарина, только шире, – вот это по-нашенски.
– Давай заправлять это херодрыгало и проверим, работает ли.
– А что? Выглядит новым.
– Потому что новый, – наставительно поднял я палец, – но двигатель под топливо значительно хуже того, что есть.
– В смысле? Какие у твоего топлива характеристики то?
– Тебе зачитать? – я припомнил статы сотого авиационного, – октановое число сто, сортность сто тридцать, давление насыщенных паров до сорока девяти кПа, теплота сгорания сорок три и пять килоджоулей на грамм, ну и ещё много всего… В общем – у него сотый октан и сто тридцатая сортность.
По-моему, Серёгу удар хватил и он начал материться на непередаваемом авиационном фольклоре, закончив спич так:
– Ты что, …, химлабораторию ограбил?
– Почти. В любом случае, я не уверен, что оно запустится на таком топливе.
– Да х…ли ему сделается то, если топливопровод не разъест – будет работать как на любом другом. Но я всё же советовал бы разбавить топливо.
– Плотность может быть разная. В моём присадок нах…ярено по самое не балуй. Расслоится в баке и что тогда?
– А… – Серёга пожал плечами, – ладно, пох…й, попробуем завести. Где этот твой чудо-бензин?
– Лови.
Он принял у меня бак и открутив крышку бензобака, залил туда голубой бензин. Голубой – это потому что с красителем. Бензины авиационные маркируют по красителям, на всякий случай. Я же занялся заправкой бачка с маслом. Хорошо, что не забыл ночью зарядить аккумулятор. Забрался в самолёт и поставив его на ручник – стояночный тормоз, пошёл заводить. Процесс довольно простой – подойти к пропеллеру и дёрнуть изо всех сил. Чтобы самолёт не укатился, я ещё подставил башмаки под колёса, и начал крутить винт… Серёга же сел на место пилота и ждал. После шести раз, мотор завёлся – сначала относительно медленно, потом резко набрав обороты, заработал двигатель, чихнул, пыхнул, и зашумел… Я поскорее
Но факт есть факт – двигатель шестидесяти пяти сильный, рассчитанный на низкооктановое – с октановым числом до 60, топливо, завёлся. И не только завёлся, но и прилично работал. Потому что двигателю главное чтобы хватало этого самого октанового числа, иначе будет
Кабина у кубика очень простая – спереди место пилота, прямо за ним – инструктора. Приборов мало, слева-справа тесно, не развернуться, фюзеляж узкий настолько, насколько это возможно.
– Полетели? – спросил Серёга.
– Не, чё то я очкую. Давай постоим и посмотрим, как оно работать будет.
– Ну… Хорошо, осторожность никогда не вредит.
И я был прав. Топливо с намного большим октаном, чем нужно двигателю, привело к трагическим, для двигателя, последствиям. Он начал греться. Он начал охуенно быстро перегреваться, так что пришлось едва ли не тушить его – заглушили уже через десять минут работы на холостом ходу. Серёга просто закрыл бензокраник и двигатель заглох.
– Ну… что я могу сказать, бензин хороший, но не тот. Может всё же разбавим?
– А давай, – махнул я рукой, – попробуем. Я ещё попробую достать топливо более подходящее.
– Ну как знаешь. Хотя… а, ладно. У меня то бензин подотчётный, особенно сейчас – на подготовку почти не выделяют топлива. Так, три капельки, и крутись как хочешь – а у ребят потом нет налёта.
– Нда, плохая история. Ладно, я сейчас кое-куда съезжу, попробую достать подходящее топливо, а ты пока никуда не уходи.
– Погоди. Нам же нужно бензин тут, в этом самолёте слить?
– Знаешь что, разбавь его тем, что есть, и проверь, как оно будет греться. А я пока съезжу и разберусь с топливом, хорошо? Через часик вернусь.
– Договорились, – тут же согласился Сергей и я пошёл в сторону своего тигра, стоящего прямо рядом со стоянкой самолётов…
Во второй раз я уже не лоханулся точно так же. Чем вообще низкооктановый авиационный бензин отличается от автомобильного? Допустим, АИ – значит Автомобильный, с октаном по Исследовательскому методу. Исследовательский и Моторный – разные методы вычисления октанового числа бензина. В авиации, как правило, исследовательский метод не применяют.
Немногочисленные присадки… особого значения не имеют. Более того, некоторые двигатели заправляют бензином АИ-95, и ничего с ними не случается, рассчитаны на это.
Самый-самый говёный авиабензин, который я мог создать – Б-70. И то, только потому, что его применяют как растворитель – и тем не менее, Б-70 – это отличное и по меркам сорок первого года – едва ли не превосходное топливо. Итого – второй созданный мной Пайпер, привязанный к машине, заправленный топливом Б-70, проработал четырнадцать минут на взлётном режиме до перегрева. В то время как инструкция допускала использование взлётного режима не более пятнадцати минут подряд, в течении одного часа, с последующим охлаждением. То есть – мотор идеально принял топливо-растворитель Б-70. Бензин просто идеален.