Очерк исторического исследования о царе Борисе Годунове… Димитрий Самозванец

Добролюбов Николай Александрович

Что прикажете возражать подобному исследователю? Он забрал себе в голову «правильный государственный акт» и больше ничего знать не хочет. Это напомнило нам следующий анекдот. Приходит в суд старуха с просьбой такого содержания: «Дочь мою Федору в книгах по ошибке написали Федором, да теперь с нее, как с мальчика,

податей требуют; сделайте божескую милость, прикажите избавить». Суд учинил справку, посмотрел в книги, нашел, что в книгах стоит Федор, а не Федора, и решил: в просьбе старухе отказать… В книгах написано Федор, так уж так тому и быть.

Драма г. Полозова вполне достойна своего автора. Мысль ее та же, что и в «Очерке»: Борис есть великий и непорочный человек, а Лжедмитрий – преступный пройдоха, подставленный иезуитами. Мысль эта развивается в пяти действиях, в прозе и в стихах. Вот какова проза (стр. 72–73):

САМОЗВАНЕЦ (Марине)… и если вы мне позволите считать вас, хотя покамест, только моим ангелом хранителем, то дело мое уже вполовину выиграно! А без вас, я не имею цели для жизни! Как пловец, заброшенный бурею на середину… и оставленный там, во мраке ночи, – без кормила и звезды путеводной!..

МАРИНА (с принужденным смущением и с орфографией г. Полозова). Я не могу на это отвечать вам – иначе, как чрез моего отца, – который, сколько я могла заметить, – уважает вас, и верно не откажет ни в чем таком, что только может послужить к пользе вашего дела. А если он так расположен к вам теперь, то чего для вас не сделает он, да и всякий, тогда, когда вы будете царем!

Лица эти, кажется, сильно стараются подражать – один – развязному красноречию Павла Ивановича Чичикова, другая – деликатности дамы приятной во всех отношениях…

Для стихов,

как для логики и исторических приемов, г. Полонов придумал свой особенный способ. Сущность и достоинства его ясны будут читателю из примера. Вот отрывок предсмертного монолога Бориса – подражание пушкинскому: «Шестой уж год я царствую спокойно».

Но горе, горе вам! О, братья люди!..Чем заплатили вы за кровныеТруды и жертвы – мне?.. Зависть и корыстьЧего – не вымышляли на меня?..Умрет ли кто из недругов моих:Годунов извел его! – пожар большойСлучился… Годунов поджег его,Чтоб после погоревшим помогать,И тем выказать участие к народу!..Как будто я не в силах был карать —Явно, кого хотел, и как будто быКогда-нибудь я затруднялся в поводахДля пособия нуждавшимся! Но толь еще?..

Но толь еще? Не довольствуясь тем, что Годунов поджег пожар, что долг вырвался из души, и тому подобными диковинками, г. Полозов сумел еще изобрести вот какую штуку. На обертке каждой из его сереньких, неопрятных и безграмотных книжечек напечатано: «Цена 1 рубль 50 коп. серебром. На пересылку прилагается 50 коп.». Вот уж именно сам от себя умел противоядие найти для читателей: наверное, объявление, напечатанное на обертке, предохранит публику от наслаждения книжками г. Полозова.