Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии
Шрифт:
Наши источники не говорят о том, как именно произошла перемена религиозных воззрений. Мы можем проследить только внешний путь, по которому распространилось в нашем крае учение виттенбергского монаха. Сперва ждали церковной реформы от папы; когда выяснилось, что реформа от верховного первосвященника не будет предпринята, всеми овладело глубокое разочарование и тем охотнее все приняли новое учение. Но в духовных государствах Лифляндии новое учение должно было встретить сильное противодействие. Тем не менее, оно удивительно скоро распространилось; в городах приняли его раньше всего простые обыватели, «чёрные головы», купеческие гильдии, увлекшие за собой членов правительственных коллегий, естественно более консервативных и опасавшихся социальных переворотов. И дворянством овладело сильное волнение. Затем движение приняло более тихий ход; обнаружились затруднения. Некоторые группы населения особенно сильно страдали от нововведений, так, например, монашество, и епископы принимали меры против новаторов, но введение реформации в Лифляндии обошлось без
Ещё до 1520 г. существовала в Трептове на р. Рега в Померании знаменитая школа под управлением двух выдающихся учёных Иоганна Бугенгагена и Андрея Кнопкена. Эта школа в 1521 г. была закрыта по распоряжению Эразма Мантрейфеля, тогда ещё коадъютора, ибо престарелый каминский епископ Мартин Карит был ещё в живых, потому что в ней обнаружены были реформационные идеи. Кнопкен тогда, вместе с несколькими учениками, бывшими из Лифляндии, переселился в Ригу, где жил брат его в качестве каноника, где он имел старых учеников и скоро нашёл новых друзей. Он был, по словам источников, человек мягкий и миролюбивый. Архиепископ Яспер Линде разрешил ему иметь в церкви св. Петра публичный диспут с некоторыми монахами (состоялся 12 июня 1522 г.). Путём частных бесед он приобрёл из числа граждан многих последователей, например, Ратмана Готке Дуркопа. В конце октября 1522 г. совет назначил его проповедником при церкви св. Петра. Приходскими священниками (plebani, rectores) в двух городских церквах до сих пор были младшие каноники, но помимо их и в прежнее время существовали особые проповедники; таким проповедником при церкви св. Петра был Кнопкен в течение двух лет, около 1517 г., до переселения в Трептов. Между тем явился в Ригу другой проповедник, более молодой и увлекавшийся Сильвестр Тегетмейер. Он приехал осенью 1522 г. по делу о наследстве, но скоро приобрёл последователей и уже 30 ноября начал проповедовать в церкви св. Иакова; беспощадно и с большим жаром он раскрывал все недостатки и злоупотребления старой церкви. Не подлежит сомнению, что совет, назначив своей властью двух проповедников, нарушил права архиепископа. Но последний был бессилен. Уже встречалось, что народ на улицах издевался над монахами и священниками и грозил им. Иоанн Ломюллер, родом из Данцига, бывший городским писарем, затем синдиком в Риге, обратился с письмом к Лютеру; о переменах в религиозных воззрениях жителей Риги он, должно быть, сообщал правду, но то, что он писал о склонности магистра и ордена к новому учению, соответствовало его желаниям, а не действительности. Впоследствии Ломюллер оказался человеком бесхарактерным и интриганом. Лютер напечатал в августе 1523 г. письмо на имя советов Риги, Ревеля и Дерпта и посвятил рижскому совету своё толкование на 127 псалом (по православному счету 126). Архиепископ отправил трёх францисканцев: магистра Антония Бомховера (брата дерптского епископа), Августина Альфреда и Буркарда Вальдиса к императору с жалобой и просьбой о помощи.
Послы не застали императора в Германии, представили дело имперскому правительству и потом поехали в Рим. В Нюрнберге Бомховер сделал предложения кардиналу легату Лоренцу Кампеджио о борьбе с движением, вызванным Лютером. Они вернулись в июне 1524 г. с угрозами и строгим приказанием отменить все нововведения. Бомховер и Вальдис при возвращении были арестованы. Первый был обвинён в клевете и государственной измене, преступлениях, которые карались смертной казнью. Лишь по истечении года, главным образом по ходатайству магистра, он был освобождён.
Между тем дело дошло в разных местах до насилий против старой церкви и её порядков. В 1523 г., по одному известию, был разрушен францисканский монастырь в Газенпоте. В марте 1524 г. в Риге, в церквах св. Петра и св. Иакова, разрушены были священные предметы, в мае все обитатели монастырей изгнаны из их обителей (за исключением благородных девиц цистерцианского монастыря), в августе происходили новые беспорядки, распространившиеся и на собор, были разбиты алтари и т.п. В сентябре 1524 г. вспыхнуло иконоборство в Ревеле; в церквах доминиканского монастыря св. Духа и св. Олая были разбиты все духовные предметы и украшения. Церковь св. Николая удалось спасти церковному старосте Генриху Бушу который убрал все драгоценности и, кроме того, залил все замки свинцом, так что фанатизированная толпа не могла проникнуть во внутренность церкви. Довольно скоро совет сумел остановить движение и предупредить повторение насилий. Требования магистра и епископа о полном восстановлении старого порядка остались неисполненными. Монахини, вышедшие из монастырей, выходили замуж.
В 1525 г. город принудил доминиканцев удалиться. Ещё в 1524 г. Иоанн Ланге, прежде католический священник, и Захарий Гассе назначены были проповедниками при городских церквах. Из Ревеля движение перешло и в села, но там оно скоро улеглось.
Особенно бурно было введение реформации в Дерпте. Представитель нового учения Герман Марзов, родом из Риги, начавший проповедовать ещё до июля 1524 г., был выслан по приказанию епископа Бланкенфельда и удалился в Ревель. Зато в конце 1524 г. прибыл в Дерпт скорняк Мельхиор Гофман, родом из Швабии, религиозно настроенный и страстный, обладавший природным красноречием человек, перед тем бывший в Вольмаре и высланный оттуда по приказанию магистра за возбуждавшие население проповеди. В Дерпте он проповедовал о скором наступлении Страшного суда, о праве всех исполнять обязанности священника, о ненадобности твёрдой церковной организации. Впоследствии он усвоил идеи
В 1525 г. была разрушена часовня около Вендена, и в ноябре того же года происходили беспорядки в Феллине. В марте 1526 г. беспорядки, вызванные «кумпаниею», т.е. «черными головами», повторились в Пернове.
Настроение всего населения было таково, что о восстановлении старого порядка нельзя было и думать, и борьба с реформационным движением не имела успеха. Имперское правительство оставалось равнодушным. Когда изгнанный приор рижского доминиканского монастыря подал жалобу рейхстагу и в рейхскаммергерихт в Шпейере, то в 1528 г. был отправлен судебный вестник в Ригу с объявлением о постановлении суда, но никто на него не обратил внимания. При таких условиях лишь путём открытой борьбы возможно было бы достигнуть какого-нибудь результата. Но на неё ни магистры, ни епископы не решались, а может быть, и не могли решиться. Старая церковь в Лифляндии была осуждена на погибель, и она погибла, не ознаменовав свои последние дни новой гражданской войной.
ГЛАВА XVII
Ливонский орден под влиянием Пруссии. Преобладание выходцев из Рейна.
Столкновение с Польшей
Прусская ветвь Тевтонского ордена достигла наибольшего процветания во время выдающегося великого магистра Винриха фон Книпроде (1361-1382 гг.). Ещё при ближайших преемниках его орден пользовался славой первой военной державы Европы. Финансовое управление было тоже хорошее, и доходы ордена были значительны. Но лучшие силы тратились бесполезно на литовские походы, всё более превращавшиеся в предприятия без серьёзного значения. А цветущая торговля ордена и соперничество с Ганзою побуждали эту последнюю применять против ордена все возможные меры. В Литве братья Ольгерд и Кейстут в течение нескольких десятилетий вели борьбу с орденом и с Россией. В 1377 г. Ольгерд умер, назначив своего старшего сына Ягелло великим князем Литовским. Ягелло раньше всего (1382 г.) устранил престарелого дядю Кейстута. Сыну Кейстута Витовту (Витаутас, Витольд, при крещении Александр) удалось спастись от козней двоюродного брата и вступить в переговоры с великим магистром. Он был, однако, опасным и ненадежным союзником; орден, в конце концов, не имел от него никакой пользы, а Витовт вдобавок помирился с Ягелло. Ягелло же принял христианство (и при крещении имя Владислав) и сделался польским королем, вступив в 1386 г. в брак с Ядвигой, дочерью и наследницей короля Людовика Великого, умершего в 1382 г.
Так состоялось фактическое соединение Польши и Литвы, которое формально подтверждено было не ранее 1401 года. Вследствие того, что государь принял христианство, назывались и его подданные христианами, а с христианами орден по своему уставу должен был избегать войны. Между тем как Ягелло, так и Витовт, постоянно относились к ордену враждебно, а потому сохранить мир оказалось невозможным.
Благодаря усилению влияния Пруссии лифляндская ветвь ордена была втянута в эти отношения. До тех пор прусское влияние состояло в том, что великий магистр утверждал в должности лифляндского магистра. Других начальников (командоров и фогтов) избирали лифляндские рыцари независимо от прусских.
Большинство лифляндских рыцарей вышло из Вестфалии и нижней Саксонии, большинство же прусских рыцарей вышло из прирейнских, средне- и верхнегерманских областей (Гессен, Тюрингия, Франкония, Мейссен). В конце XIV столетия великим магистрам удалось несколько «рейнландцев» (партийная кличка) провести на важные должности в Лифляндии и таким путём подчинить её своему действительному влиянию.
В сношениях с Польшей и Литвой орден был пока ещё счастлив. Ещё раньше он много раз, как из Пруссии, так и из Лифляндии, предпринимал походы в Самайтен или Самогитию, т.е. западную часть Литвы, отделявшую друг от друга прусские и лифляндские владения ордена. Теперь орден поставил себе целью настоящее завоевание этой области, и целый ряд договоров, по-видимому, сулил ему полный успех. И всё-таки цель не была достигнута, ибо лишь путём систематической колонизации, которой на деле не было, орден мог бы прочно утвердиться здесь.
В то время морские разбойники, так наз. «Vitalienbruder», утвердились на острове Готланд. Правительство соединённых скандинавских государств не предпринимало ничего решительного против них. Поэтому орден в 1398 г. изгнал разбойников и занял Готланд. Но уже через десять лет (1408 г.) он уступил остров датскому королю, не только не потребовав от него никакого вознаграждения, но и даже отказавшись из неуместного великодушия от уплаты Данией военных расходов. Точно также роковой ошибкой была покупка «новой марки» (северо-восточной части Бранденбурга). Эта покупка, с одной стороны, истощила орденскую казну, а с другой — должна была испортить отношения к Польше, отрезанной вследствие этого от моря. Вдобавок орден никогда не пользовался симпатиями среди населения новой марки.