Очерк о родном крае

Кокоулин А. А.

Марек качнулся.

Нет, так не годится. Как же справедливость тогда? Справедливость нынче состоит

в том, что АК держу я, а не он. Это правильно.

Нет у меня к тебе, лежащему, напутствия на черный след. Какая хмарь твой разум застила, мне дела на сегодня нет. Но здесь ты сложишься и скорчишься, тебя зароют, Бог простит. Безродной кочкою закончишься, землей, процеженной в горсти. И, может быть, мой гость непрошеный, однажды, раннею весной ты прорастешь еще к хорошему зеленой зыбью травяной.

Строчки сплелись в голове, обволакивая

сознание, кружась, будто звери, нашедшие хозяина. Возможно, он даже прочитал их вслух. В широко раскрытые, безумные, вытаращенные глаза.

А потом, конечно, выстрелил.

Не мог не выстрелить. Но, сука, оказалось, ни хрена он не европеец. Не перенял за все двенадцать лет. Чтобы в лоб, в висок, в переносицу - и удалиться, насвистывая. Ах, майн либе Августин...

Не смог.

Старые русские грабли.

Но выстрелил.

В ладонь.

Чтобы малолетний придурок запомнил и больше никогда не тянулся к оружию.