Очерки 30-х годов
Шрифт:
Коридоры клубов темнеют, пустуют. По робкой еще зелени деревьев парков культуры и отдыха монтеры тянут провода освещения. Все это — одна из примет московской весны.
Май — это солнце, это воздух, и от пыли ткацких машин хорошо отдохнуть в саду, на водной станции, за городом, где московское небо — совершенно другое, чем в городе, — приготовило лучший озон для легких ткача. Организация
Рабочий заходит сейчас в клуб и ищет глазами доску — план летней работы, календарь солнца, воздуха и воды. Но в клубе фабрики им. Маркова — лучших ткачей Союза — марковская ткачиха не найдет этого календаря. Потому что в половине мая еще не составлен этот план и кроме общих предположений ничего не сможет нам дать зав. культмассовым сектором фабкома.
На фабричном дворе отделываются две площадки; одна — садик с газетами, с передвижной библиотекой, тут будут викторина, шашки, шахматы; другая — около ткацкой фабрики — физкультурная площадка. Вот и все.
Предполагается проводить не реже трех раз в месяц, по выходным дням, массовки за город в дачные местности — Ленина, Кусково. Все массовки и вылазки будут целевыми. Клубные кружки будут сопровождать вылазки. Есть агитбригада, очень молодая, работающая всего два-три месяца.
Предполагаются коллективные гулянья в парки культуры и отдыха — Сокольнический, Измайловский, Центральный.
Но что называется массовкой в культсекторе фабрики им. Маркова? Велик ли был зимой актив клуба? Человек 100. Сколько рабочих думаете охватить массовками? Человек 100.
А коллектив фабрики — 1700 человек. Ясно, что в массовках участвует только часть молодежи фабрики.
А что сделал фабком для того, чтобы обслужить культурными мероприятиями таких ткачих, как Новикова или Васильева, премированных много раз за ударную работу, лучших общественниц фабрики? Что сделано для того, чтобы позаботиться о культурном отдыхе для таких подмастеров, как Растянников или Тупикин, для сотен старых ткачих, которые вывели фабрику им. Маркова на первое место в конкурсе ткачей? Что для них сделал культсектор фабкома? Ничего.
Тов. Коган, зав. культсектором, жалуется на трудность работы среди женщин. Слов нет: работа среди женщин (на
И именно в этом лежат корень очень многих зол культработы у марковцев. В этом причина того, что ткачиха неохотно шла зимой в клуб, неохотно пойдет на массовки летом.
Культработа с женщинами должна быть связана с делами и вещами, на первый взгляд отношения к воспитательной работе не имеющими.
Почему ткачиха не может пойти на массовку в выходной день? Ей надо стирать, шить. А как обстоят дела с фабричными прачечными? Они есть только при общежитиях (человек на 200), а остальные устраиваются, как умеют. Организовать хорошие прачечные — и тот зубец, за который зацепилось сейчас колесо культработы, будет устранен.
Другая причина — дети. До 500 детей из подшефной школы предполагается отправить в пионерские лагери. А что делать с остальными? Мест в лагере больше нет. Подумал ли об остальных детях фабком? Нет, не подумал.
Вот эта непродуманность, случайность летних мероприятий характерна для культработы на фабрике им. Маркова, а ткачи этой фабрики заслужили своей работой гораздо большего внимания и заботы, чем им оказано.
Многие московские клубы — хотя бы тот же КОР — имеют богатейший опыт летней работы. Марковским культработникам необходимо ближе познакомиться с работой наших лучших клубов. Мало этого. Парки культуры и отдыха должны являться, кроме места отдыха для рабочих, инструктивными базами по летней культработе. Культработники фабрики должны найти там помощь и совет в лучшей постановке дела политвоспитания рабочих в летних условиях и организации культурного отдыха рабочего.
А марковцам сейчас же, немедленно должны помочь в областкоме союза. Тов. Коган — молодая и энергичная работница, но опыт ее работы очень мал. Пусть областком в лице тт. Дикаревой и Мельниковой займется как следует марковской фабрикой. Эти ткачи заслужили такого культобслуживания, которое было бы образцом для всех ткацких фабрик Союза, таким же образцом, каким является работа на производстве победителей всесоюзного конкурса ткачей.
Владимиров.
1933