Очерки гарнизонной гауптвахты
Шрифт:
Само собой, на кафедру на завтра я не зашёл. Более того, я эту кафедру обходил стороной самыми дальними коридорами, чтобы не попасться на глаза "клиенту".
Постепенно расширив клиентскую базу, мы начали возить на заказ: кто-то из жителей просил нас привезти мешок картошки, кто-то — свёклы.
Постепенно нашему дурному примеру последовали ещё некоторые однокурсники. Мы с Сашкой перестали сами таскать мешки, а занялись исключительно маркетинговой деятельностью: принимали заказы у клиентов, давали адреса постоянных клиентов нашим курсантам, устанавливали твёрдые цены и скидки. Я вёл бухгалтерию, а хороший рукопашник Сашка выполнял
Но наше коммерческое предприятие скоро рухнуло. Кто-то донёс начальнику курса о нашей предпринимательской деятельности. Кожевников построил курс и начал нас воспитывать:
— Есть у нас некоторые предприимчивые товарищи, — начал он, постепенно повышая голос, — которые торгуют по вечерам сп. жженной капустой. Бегают по квартирам и медоточат "капустки свеженькой не желаете". Торговки базарные! Я корову продала и козу купила; по Москве её вела, по п. зде лупила!
Начальник курса долго грохотал, иронизировал, высмеивал. А в конце пригрозил, что будет беспощадно сажать на губу торгашей. Овощная эпопея завершилась.
На овощебазе мы занимаемся тем, что таскаем мешки с картошкой из одного здания в другое. Нас разбивают на две бригады, я попадаю в бригаду к "духам", ватухан — к дедам. До обеда мы с молодыми солдатами работаем дружно и задорно. Мышцы за время отсидки стосковались по нагрузкам, и я с удовольствием ворочаю мешки.
Старлей, который привёз нас на базу, ближе к обеду выдаёт всем, включая нас с ватуханом, армейские сухпайки. Но они нам не пригождаются: обедом нас кормят селяне. Обед просто роскошен: огромная порция борща, в котором стоит ложка, с домашней сметаной, две большущие котлеты с пюре, сладкий компот. Я предлагаю солдатам обменять сухпайки на сигареты в ближайшей деревне. Нам удаётся провернуть коммерческую сделку в местном сельпо. Армейский сухпаёк в те времена делался по советским стандартам (тушёнка в нём тоже была советская, это не "Великая стена", в ней было почти одно мясо без жижи и сои), поэтому ценился очень высоко. Продавщица, взглянув на состав продуктов пайка, моментально согласилась.
Пока мы с молодыми работали, "деды" с ватуханом дрыхли где-то в тёмном углу склада. После обеда я покидаю молодых и присоединяюсь к бригаде "дедов", молодые выполняют двойную работу. Я не устал и тоже потаскал бы мешки до конца рабочей смены, но статус старослужащего надо поддерживать.
"Деды" любезничают с местными девчонками из сельхозтехникума, которых прислали перебирать картошку: отделять хорошую от гнилой. Заметив нового человека, то есть меня, девчата интересуются, почему у меня на погонах буква "К". Они не знают, что это означает "курсант".
— Ты — капитан? — любопытствует одна из них.
— Нет, кенерал, — не очень остроумно отвечаю я, но неприхотливые в части юмора селянки смеются.
В такой трепотне и безделье заканчивается день, и мы возвращаемся в родную пятнадцатую камеру.
Амнистия
Наступила суббота, пошли четвёртые сутки отсидки. На губе, как и большинстве частей родной армии, ПХД, парково-хозяйственный день. Почему "парково", я не знаю до сих пор. В этот день все отправляются на уборку территории: метут, чистят, моют…
У нас в училище по субботам тоже проводится ПХД, который я называю "похотливый день".
— Что, лодыри, работать не хочется?! — загремел он с порога. — Кто работал и трудился, тот давно п. здой накрылся, так что ли?!
Разгневанный майор дал нам с Гришей невыполнимое задание. Рядом с казармой была стройка, и в яму свалился спортивный городок — набор всяких тренажёров, лесенок и прочих спортивных штук, сваренный из толстенных труб. Задача — вытащить это тяжеленное сооружение из ямы. Вдвоём с Гришей мы не могли его даже шевельнуть.
Тогда я решил применить знания физики на практике и поднять городок из ямы рычагами второго рода. Мы выпросили у старшины пару ломов, нашли два деревянных кругляша и попытались выволочь хитрое сооружение из ямы. Классическая механика немного помогла нам — городок выполз из ямы только наполовину. Тогда Гриша, разочаровавшись в законах физики, применил на практике командирские навыки. Когда начальник курса куда-то отлучился, Гриша уговорил однокурсников помочь вытолкать проклятый городок. Силой трёх десятков человек сооружение было вытащено в пять минут.
Мы носимся по территории губы с мётлами и носилками. После обеда должен появиться начгуб, чтобы проверить качество уборки. Получить дополнительные сутки никому не хочется. Работают даже отъявленные бездельники.
— Возьми носилки! — просит меня солдат-первогодок, нагрузив их с "горкой" битым кирпичом.
Я медлю, глазами оценивая вес носилок.
— В падлу что ли? — кричит солдат.
Я не успеваю ответить. Рядом со мной возникает Ванька.
— Ты попутал что-то, родной? — обращается он к солдату. — Тебе кто разрешил на будущих офицеров орать?!
Ванька даёт зарвавшемуся солдату несильного пинка и находит ему напарника для носилок. Я для поддержания "авторитета" тоже даю солдату лёгкий пиночек.
— Давай покажем солдатне, как нужно работать? — неожиданно предлагает Ванька.
Наша курсантская братия начинает работать так, что пыль полетела. Азарт работы захватывает нас. Время до обеда летит незаметно.
После обеда шустрый Ванька, сбегав к писарю, узнаёт две новости. Классика жанра — хорошую и плохую. Хорошая: завтра Первое Мая, и поэтому начгуб скорее всего объявит амнистию. Сладкое слово "амнистия"! Её объявляют на губе перед праздниками или приездом крупного начальства. Не все подлежат амнистии: отпустят тех, у кого за время отсидки не было "залётов". Естественно, подследственные и сидящие в одиночках останутся сидеть. Плохая новость — сегодня в караул заступают ватуханы.
Абдрахманов приезжает на губу после обеда с семьёй. У него, оказывается, есть жена и двое детей. Абдрахманиха и абдрахманята, как выразился Ванька. Семья приехала на губу отдыхать. На заднем дворике солдаты организуют мангал. Писарь лично жарит шашлыки. Пока кушанье готовится, вызывая у нас своими запахами обильное слюнотечение, абдрахманята носятся по гауптвахте. Нас с Лёхой и сержантом-ватушником Абдрахманов заставляет мыть его "Фольксваген" модного тогда цвета "мокрый асфальт".
— Вот дегенерат! — высказался Лёха, отжимая тряпку. — Выходные с семьёй на киче проводить — это ж каким дебилом надо быть!