Очерки и почерки

Раскин Александр Борисович

•

А. Прокофьев

Сад мой, лес мой! В нем шумит рябина.

В нем сосняк, как зарево, рудой,

И у с'aмого-сам'oго тына

Поднялся осинник молодой.

………………………………………

………………………………………

Нас поляны понимали.

(А. Прокофьев. Цикл «Сад»)

Голубой, зеленый, синий, красный, Желтый, белый, снова голубой, Уж ты, сад мой, самосад прекрасный, До чего ж цветасты мы с тобой! На поляну гляну, на кусты на, Что цветут вот так же, так же вот, Как и сам бы я расцвел у тына, Созерцая тихий небосвод. Вон осина вся одета в хвою, Хвоя, хвоя, хвоюшка, хвоя. Погляжу на хвою, просто взвою, Засвищу не хуже соловья. Закурю любимый самосад, Посмотрю-взгляну на садик-сад: Березняк,

сосняк, дубняк, орешник, Хорошо, вольготно и тепло. Как скворец, нашедший свой скворешник, Сладко плачу в старое дупло. Расстели мне что-нибудь такое, Что-нибудь такое расстели, Что-нибудь такое голубое, Чтоб висели кисти до земли. Да запой мне что-нибудь такое, Что-нибудь такое мне запой, Чтоб навек лишился я покоя, Чтоб запев пилил пилой тупой. Чтобы было мне и горя мало, Чтоб цвела рябина-рябин'a, Чтоб меня поляна понимала: Подмигну — и будет полян'a.

•

И. Сельвинский

Охота на критика

Рыжим утром, изюбрем лазоревым Я выхожу. (Вы? Хожу! Ж-жу! В-вы!) Дичь ли, стрелять ли, пороть ли? Горе вам Я! Выхожу! Из! Себя! С! Головы! Критики-тики, рики-тики-тави, Брысь! Я пускаю горловое: Х-ха! Х-ха! Громыхающее, как бой в «Полтаве». (Помните Шаляпина?) (Эс) «Блох-ха!» Что с таким поделаешь? Тыкайте, выкайте, Встаньте вратарями во всех дверях. P-раз! И прошел я, очки на выкате, Руки, эх да ноги, в золотых кудрях. Детство… Тома «Мушкетеров» и «Виконта Де Бражелона», (Эс) Дюма! Отца! Юность… штудированье Канта да Конта, Ночи, да гитара, да любовь (Ца-ца)… Да, мы стареем, (Эс) моя золотая. Рифмы да ритмы исчерпаны до дна. Белою вороною слетая с Алтая, Тая и не тая, снежит седина! Ты наглоталась поэм до одурений, Миллионы! Миллиарды! Биллиарды! Строк. Избранный сборник моих столпотворений Палевым тигренком лег. У ног. Критики строятся в роты, эх да взводы. Грифели да перья, (Эс) карандаши, мелки… Что есть критик, в сущности? Жиры, да углеводы, Да свирепо вытаращенные (Эс) белки! Я еще не памятник, и я меняю позу. Я по натуре (Бац!), пожалуй, камчадал. Да, я впадал в, так называемую, прозу, Но регулярно обратно выпадал. Разве старых взыскивали столько вин с кого? Кто из нас не грешен, не писал кто пьес? Лично я, товарищи, люблю Сельвинского. Матерый поэтище! Эс! Эс! Эс!

•

К. Симонов

Из цикла «Я да ты, да мы с тобой»

Названья ласковые, птичьи

На ум не шли нам. Вдалеке

Мы тосковали по-мужичьи,

На грубом нашем языке.

(К. Симонов)

Как подобает взрослому мужчине, Коньяк, табак, две порции тоски, В одной руке держу свои морщины, В другой руке — седые волоски… Недаром я прозвал тебя судьбою, Играй же мной, ликуя и скорбя! Присядь ко мне, я кончу цикл «С тобою», А то — гуляй, есть цикл и «Без тебя». Довольно петь нам о любви по-птичьи, Пора нам стать и проще и сильней. Пора нам по-простому, по-мужичьи, По-холостяцки рассказать о ней. Я шел к тебе по дьявольской дороге. О, я мечтал не год, не два, не три Про эти губы, зубы, руки, ноги, Про эти уши, черт меня дери! Садитесь все и пейте бога ради! А ты детей, голубка, отзови… Читаю три лирических тетради В объеме курса «Странности любви». Твои глаза прищуренные узки… Когда-нибудь и мне лежать в гробу… Давайте, братцы, выпьем без закуски, Закусывая нижнюю губу. Простите все бродягу-непоседу! Уходит поезд ровно в десять семь… Опять уеду я, опять приеду И уж тогда доеду вас совсем.

•

Я. Смеляков

Стал я сильным, как терн, и железным,

Словно окиси привкус во рту.

___

И таяла в области рта

Ослабшая смутная жалость.

___

Обращаюсь к друзьям

(Не сочтите, что это в бреду):

Постелите мне степь,

Занавесьте мне окна туманом,

В изголовье поставьте

Ночную звезду.

(Я. Смеляков)

Всмутной области среднего уха, Где еще не ступала нога, В вековом заповеднике слуха Я хватаю быка за рога. Презирая и охи и ахи (Не сочтите, что это в бреду!), Я пройду твои трубы, Евстахий! И

огонь я и воду пройду. Не сочтите, спокойно прочтите, Передайте другим, прочитав, Подметите мне степь. Отойдите. Пожую зеленеющих трав… На меня бесконечно похожий, Русой статью своей и лицом, Пятикратно робеет прохожий, Вероятно, за речкой Донцом. Был я мальчиком, стал я мужчиной, Видно, девочкой мне уж не быть, Не ходить мне походкою чинной, Синим взглядом друзей не губить. За морями, лесами, горами Трудной славе моей не греметь… Окисляться я стал вечерами, Выделяя железо и медь… Я грущу, но металл не солома, Ты душой за меня не болей. На такое количество лома Накуплю я тебе соболей. Ни к кому я тебя не ревную, Только, знаешь, я лучше уйду… Ты на память мне дай не дневную, Не ночную, вообще не «Звезду». Дай мне «Знамя», и пусть марсианин, Разглядев меня сквозь облака, Восторгнется на Марсе, как Данин [1] На Земле восторгался… Пока!

1

Автор восторженной статьи о творчестве Я. Смелякова.

•

С. Смирнов

Сперва Смирнов, потом Смирнова,

Потом еще один Смирнов.

___

Бабушка моя живет на свете

Без больших запросов и затей.

(С. Смирнов)

Ежедневно делая зарядку, Я легко и весело живу, Потому что общую тетрадку Лично я своей не назову. Жизнь я прожил без велосипеда, Не хватало иногда чернил… Перманентно бабушку и деда, Несмотря на это, я хранил. Я старушке покупал варенье, Деду ставил хлебное вино… — Цып-цып-цып… — манил в стихотворенье, Говоря по правде, не в одно. Не мечтал я о нарядах новых, Уникальных не носил штанов, Для стихов хватило бы Смирновых, А других не надо мне обнов. Не терплю излишней облицовки, Мой багаж принципиально мал. Я, друзья, как родился в спецовке, Так ее с тех пор и не снимал. Кто куда, а я вот не в сберкассу!.. Я влюблялся восемь раз на дню, Две косички я с шестого класса На груди застенчиво храню. Я их вырвал, презирая слезы, А потом окончил институт… Где ты, детство? Каша из березы? Загрустил я и женился тут. Стал я шурин, зять, супруг, папаша, Семьянин от пяток до бровей: Дочка, под заглавием Наташа… Теща — персональный суховей… Мой район, конечно, не центральный, Но держусь конкретных я идей: Надо жить в квартире коммунальной, Потому что больше там людей. С каждым я о том о сем судачу, Каждый даст мне тему не одну, А потом уедут все на дачу, И тогда я тоже отдохну.

•

А. Твардовский

Все сведены дорожной далью:

И тот, и та, и я, и вы,

И даже — к счету — поп с медалью

Восьмисотлетия Москвы…

(А. Твардовский. «За далью — даль»)

Читатель, друг, айда со мною! Я не из тех, кто врет хитро, Пошли, поехали в родное, Мое, Смоленское, метро. — Готов! — И, подмигнув соседу, Молодожену-крепышу, Я еду, еду, еду, еду, Пишу, пишу, пишу, пишу-у-у… Метро! Заснул, потом проснулся, Наполнил вечное перо, Встал, пересел, переобулся, И погрустил, и усмехнулся, Взглянул в окно и отвернулся, И закурил, и поперхнулся, А все вокруг метро, метро… И ты сидишь как именинник И вспоминаешь кузню, мать… И начинаешь за полтинник Весь мир подземный понимать. И ты уже не автор праздный, Ты — пассажир. Летит дугой Пейзаж простой, однообразный, Но чем-то сердцу дорогой. Сидят читатели: мужчина, Девица, дама, старичок… В углу меня читает чинно, Крестясь и охая, дьячок. И, радость лучшая поэта, Мечте дающая простор: Редактор ехал без билета, Его выводит контролер. Кто где судьбу свою находит, А я отсюда ни ногой. Ведь если кто-нибудь выходит, То входит кто-нибудь другой. И разговор неторопливый За все про все течет, течет… Мой друг, читатель терпеливый, Тебе спасибо и почет! Ты дал мне путь, наметил темы, Так уж теперь ты не бунтуй, Читай стихи! Читай поэмы! Вот это, братцы, сабантуй!