Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Мавродин Владимир Васильевич

И действительно, та же «Повесть временных лет» сообщает о столкновении Святослава с вятичами в 964 г., а под 966 г. указывает: «Вятичи победи Святослав, и дань на них възложи». [525]

Итак выходит, что вятичи покорялись четыре раза: два раза Святославом и два раза Владимиром. Чем это объяснить?

Прежде чем остановиться на разрешении этого вопроса, привлечем еще одно подобное же место из летописи. В 984 г. «Иде Володимер на Радимичи. Бе у него воевода Волъчий Хвост и посла и Володимер перед собою, Волъчья Хвоста, сърете я на реце Пищане, и победи радимиче Волъчий Хвост; тем и Русь корятся радимичем, глаголюще: „Пищаньци волъчья хвоста бегають“. Быша же радимичи от рода Ляхов; пришедъше ту ся вселиша, и платят дань Руси, повоз везут и до сего дне». [526]

525

Там же. С. 63–64.

526

Там

же. С. 82.

Совершенно правильно исследователь истории одного из наименее изученных племен, радимичей, — Б. А. Рыбаков — считает Пищанские события не каким-либо восстанием ранее уже полностью покоренных радимичей, вызвавшим карательную экспедицию Владимира и воеводы Волчьего Хвоста, а одним из моментов пограничного столкновения княжеских дружинников — сборщиков дани — с радимичами. [527] Таких столкновений было, по-видимому, очень много, но, конечно, далеко не все из них попали на страницы летописи. Покорение северян, радимичей и вятичей Олегом и Святославом действительно следует рассматривать не как одноактный факт включения этих племен в стройную единую государственную систему Киева, а как включение их в орбиту влияния Киева, которое прежде всего выражалось в даннических отношениях примитивного подданства, буквально означавших «быть под данью».

527

Рыбаков Б. А. Радзімічы. С. 140–141.

Господство Киева над окрестными племенами и подчинение их его власти выражалось прежде всего в сборе дани, вначале только эпизодическом, и только позднее превратившемся в регулярное полюдье, и в налетах киевских дружинников для захвата «челяди». Более четкие организационные формы это господство принимает с того момента, когда киевский князь начинает включать, время от времени и по мере надобности, в состав своей рати представителей местных племенных дружинных прослоек и водить их за собой в военные походы. Еще прочнее становится господство Киева с того времени, когда киевские воеводы сидят в городах подчиненных земель, как это было, по-видимому, у северян.

По отношению к радимичам и вятичам такого вывода сделать нельзя. Лишь отдельные походы «по дань», сопровождавшиеся крупными столкновениями, или руководимые самим князем и то, по-видимому, далеко не всегда обращали на себя внимание и были зафиксированы начальной летописью.

Если же подходить к сообщениям летописи не критически, то тогда действительно мы сталкиваемся с противоречивыми, на первый взгляд, ее сообщениями о неоднократном покорении одного и того же племени различными князьями и в разное время. Необходимо учитывать высказанные положения и видеть в сообщаемых летописью фактах отражение столкновений во время сборов дани. В промежутках же, хотя бы между покорением радимичей Олегом и столкновением на реке Пищане (Песчане), киевские князья и их дружинники, конечно, не раз ходили в землю радимичей за данью, полоном — челядью, не раз набирали дружину из числа радимичских воинов.

По-видимому, также складывались отношения Киева с вятичами. Но в данном случае вполне возможно допустить, что для подчинения вятичей, живших в глухом лесном краю, киевским князьям пришлось затратить неизмеримо больше усилий и времени. Восстания вятичей, связанные с их христианизацией, борьба Мономаха с Ходотой и его сыном, — все эти факты достаточно красноречиво говорят о том, что у вятичей было и больше энергии в отстаивании своей самостоятельности, да и больше возможностей за нее бороться, чем, например, у радимичей. Радимичи жили очень недалеко от Киева, где всегда было много дружинников и вооруженных купцов с великого водного пути «из варяг в греки». Стремление вятичей отстоять свою самостоятельность и благоприятные условия для таких стремлений позволяют сделать вывод о том, что на протяжении ряда лет — от похода Святослава в 966 г. до похода Владимира в 981 г. — они были независимы от Киева. По-видимому, даже следует предположить, что между первым крупным столкновением вятичей с киевским князем Святославом и вторым, при Владимире, вообще на земле вятичей не было ни киевских дружинников, ни даньщиков, и их зависимость от Киева в то время и вообще в X в. была еще более эфемерной, еще более условной, нежели зависимость радимичей. Только при учете специфических местных условий, которые оказывали свое влияние на политику киевских князей при покорении отдельных племен, до известной степени можно понять противоречивые, казалось бы, указания летописи.

Описание летописью столкновения с радимичами на р. Пищане свидетельствует о том, что времена относительной самостоятельности радимичей отходят в область преданий. В этом же описании указывается и на характер зависимости радимичей. Обычная дань сочетается с очень тяжелой повозной повинностью, существующей «до сего дне», т. е. до времен летописца, и сохранившейся во всяком случае во второй половине XI в. Конечно, эта повинность падала не на всех радимичей, а только на низы, общинников-смердов. Радимичская феодализирующаяся верхушка от нее была освобождена, и единственной ее обязанностью было несение военной службы.

Б. А. Рыбаков указывает на погребение дружинника, расположенное близко от того места, к которому можно приурочить битву радимичей с Волчьим Хвостом. В нем он усматривает погребение не киевского дружинника, а радимича. В могиле найдены панцирь, нож и боевой топор. Находка свидетельствует о выделившейся в среде радимичей дружинной прослойке. Со времен битвы при р. Пищане радимичи уже окончательно теряют свою самостоятельность, Киев полностью захватывает их территорию, устанавливает и регламентирует, судя по известию летописи, определенные повинности. [528]

528

Рыбаков Б. А.

Ук. соч. С. 141.

Земля вятичей остается еще в известной мере самостоятельной до XII в., и только межкняжеские усобицы XII в., когда ареной битв становятся дремучие леса вятичей, превращают эту последнюю в составную часть княжеских владений не только формально, но и фактически. Но об этом далее.

Княжение Владимира ознаменовывается для Северской земли еще рядом важнейших событий. К ним прежде врего следует причислить принятие христианства. Не пытаясь нарисовать ни общую картину христианизации, ни подробно останавливаться на причинах, побудивших феодальную верхушку принять новую религию, а затем уже, часто огнем и мечом, распространить ее по всей земле, ни на вопросе о роли и значении принятия христианства, мы все же хотим подчеркнуть некоторые моменты, связанные с появлением христианства в Северской земле. [529] Нет надобности сейчас говорить о том, что христианство проникало в древнюю Русь задолго до Владимира. На это указывает целый ряд источников: «Жития» Георгия Амастридского и Стефана Сурожского, договоры русских с греками, Окружное послание Фотия, устав Владимира и др. [530] Так же, как и в Киеве, христианство проникало в IX в. и в Северскую землю, но пути его проникновения могли быть, и несомненно были, несколько иными. Кроме великого водного пути, по которому и Киевская и Северская Русь сталкивались с греками, последняя своими крайними юго-восточными поселениями непосредственно сталкивалась с другим центром христианского мира, также византийской ориентации. Мы имеем в виду Кавказ. Неслучайно в «Уставе» Льва Философа Русская епархия помещена 61-й, а вслед за ней идет расположенная рядом 62-я, Аланская. [531] Дружинники и купцы еще даже в те времена, когда Северская земля входила в состав Хазарского каганата, в городах Хазарии встречались с христианами, и это должно было неизбежно повести к появлению христианства в городах Левобережья. Правда, случаи принятия новой веры были единичным и редким явлением. Непрекращающиеся связи с христианством Прикавказья в течение IX–X вв. безусловно расширяли круг христиан. Язычество во всем своем многообразии продолжало быть господствующей религией низов, но среди верхов христианство заполучило уже определенное число своих сторонников.

529

Бахрушин С. В. К вопросу о крещении Киевской Руси // Историк-марксист. 1937. Ч. II.

530

Пархоменко В. А. Начало христианства Руси; Павлов А. С. К вопросу о подлинности устава св. Владимира // Труды VIII Археол. съезда. Т. IV. С. 72–73.

А. С. Павлов считает возможным говорить о подлинности устава Владимира, и с ним соглашается такой осторожный исследователь, как А. Е. Пресняков (см. его «Лекции по русской истории», т. 1).

Васильевский В. Г. Труды, Т. III, «Русско-византийские исследования» — «Жития свв. Георгия Амастридского и Стефана Сурожского»; ДАИ. Т. VI.

531

Ламбин. О Тмутараканской Руси // Журнал м-ва нар. просв. 1874. 1. С. 67–69.

Социальные сдвиги толкали господствующий класс древней Руси к христианству. Старая языческая религия не соответствовала новым феодальным формам общественной жизни, новым зарождавшимся социальным отношениям.

Христианство в Северской земле распространилось среди господствующих группировок едва ли намного позднее, чем в Киеве. Об этом свидетельствуют хотя бы те факты, которые разбросаны в «Житиях». В Любече еще в конце X в. живет Антоний, в будущем видное лицо христианской церкви. В Курске к началу XI в. христианство пустило уже настолько глубокие корни среди городской знати, что появилась страсть к паломничеству, о чем свидетельствует «Житие Феодосия Печерского», а это в свою очередь предполагает сравнительно длительный период бытования христианства. Отдельные указания, разбросанные в различных источниках, дают возможность сделать определенные выводы о начале распространения христианства в Северской земле. Безусловно, с момента официального принятия христианства процесс христианизации в Северской земле протекает гораздо интенсивней: Владимир, по летописи, «ставит церкви и попы» «и люди на крещенье приводити по всем градам».

Города Северской земли не могли остаться вне поля его деятельности.

Укрепление новой религии среди господствующих группировок и постепенное, часто насильственное внедрение её в гущу низов населения создавали для церкви, поддерживаемой силой оружия феодалов, все более многочисленную паству. Как следствие данного процесса мы видим учреждение в 992 г. в Чернигове специальной епархии. Епископом в Чернигове в середине XI в. был Неофит. [532]

Ко временам Владимира относится «освоение» киевским князем Северской земли, пытавшейся еще сохранить свою самостоятельность.

532

Голубинский. История русской церкви. Т. 1, полутом I. С. 335–336; Приселков М. Д. Очерки церковно-политической истории Киевской Руси. С. 118, 124; Зотов Р. В. Ук. соч. С. 10.