Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Мавродин Владимир Васильевич

К ним примыкают также еще Калужняцкий, Похилевич и Миклошич. За эту теорию, по их мнению, говорят многочисленность болоховского княжья и их тесная связь с «землей», с болоховцами в целом, которая, якобы, присуща румынам, где «князь», собственно, означает сельского старосту, и, кроме того, сходство «болох» — «болохово» — с «волох», т. е. термином, обозначающим румын. Теория румынского, «волошского», происхождения болоховцев не подтвердилась последними изысканиями в области языка. Наличие румынского этнического элемента, как результата колонизации в данном районе (Подолии), оказалось явлением позднейшего происхождения, а Дашкевич в своих ответах сторонникам теории «румынского» этно-культурного начала болоховцев отметил, что в языке славянского населения Боснии и Герцеговины, среди задунайских славян и угроруссов, также встречается данный термин «князь» и в том же значении «сельского старосты», что и у румын. Им даже была приведена былина о «болоховской княжиненьке», причем по самому смыслу былины видно, что речь идет совсем не о княгине из «дома Рюриковичей». [1063] Вторая группа исследователей, к которым принадлежат Карамзин, [1064] Арцыбашев, [1065] Соловьев, [1066] Квашнин-Самарин, [1067] Зотов [1068] и М. Любавский, [1069] считают болоховских князей не только Рюриковичами, но даже именно потомками галицких Ольговичей — путивльскими Игоревичами. Последние три исследователя мобилизуют все имеющиеся в их распоряжении методы доказательств, но, несмотря на оперирование со всеми известными летописными указаниями, эти последние настолько произвольно ими толкуются, что выводы обоих авторов оказываются построенными на очень шатком фундаменте, в основе которого лежит мысль: как же могли существовать в XIII в. князья не «Рюриковичи»? Первые три вообще уделили очень мало внимания интересующей нас проблеме. Особняком стоят суждения о болоховских князьях Костомарова, считающего

их потомками древних племенных князей Подольской земли, и Н. Молчановского, усматривающего в болоховских князьях потомков галицких бояр, ушедших из Галича от князя и пытавшихся на окраине княжества отстоять свою самостоятельность. [1070] И, наконец, третья группа, имеющая общие воззрения на болоховскую проблему, представлена Дашкевичем, [1071] М. С. Грушевским, [1072] И. Каманиным [1073] и отчасти Н. Молчановским. [1074] Последний не является создателем новой точки зрения, а использует взгляды Дашкевича и Грушевского, причем Грушевский, в свою очередь, по сути дела лишь заостряет вопросы, поставленные Дашкевичем. Сущность их сводится к следующему. Н. Дашкевич видит в болоховских князьях «земских старшин», «связанных с землей», пребывающей «в общинном строе». [1075] М. С. Грушевский с удовольствием подхватывает эту мысль, указывая на «выборность»(?) «земских» болоховских князей, которые были чем-то средним между старостами общин и позднейшими казачьими атаманами. [1076] Каманин также считает болоховских князей «выборными казачьими атаманами», причем весь исторический процесс рисуется так: болоховцы сопротивляются княжеско-боярской экспансии, идущей из Галича, стремятся сохранить автономию, свои общинные порядки; борьба тяжела, и когда приходят татары, они становятся «избавителями» болоховцев-общинников и их доблестных «атаманов», обязательно выборных. Болоховцы «подаются» татарам, пашут на них пшеницу и просо, лихо дерутся с Галичем, пока, наконец, возмущенный их изменой Даниил не проходит огнем и мечом Болоховскую землю. Эта точка зрения развивается в обеих главных работах Н. Дашкевича и также в двух трудах М. С. Грушевского. [1077] Наконец, их точка зрения получила полное оформление под пером украинских «историков»-националистов, врагов народа, вроде Яворского, считавшего, что антифеодальные «крестьянско-казацкие» (болоховцы, берладники, бродники, «татарские люди») общественные движения на Украине были поддержаны вторгнувшимися завоевателями-татарами, которые помогли низам бить бояр и князей. Этот восторженный певец интервенции, нагло фальсифицируя историю, утверждает, что татаро-монгольское завоевание (о «кровавом болоте монгольского рабства» которого говорил в своей «Истории секретной дипломатии XVIII века» К. Маркс) было «спасением» сельского населения от феодалов и причиной того, что на Украине якобы отсутствовали классы и классовая борьба, привнесенные туда вместе с московскими порядками, а «татарщину» (выступление населения местностей, живших «за татары») и войны болоховских князей, боровшихся с передовыми стремлениями Даниила Романовича, выступавшего против консервативного боярства и окраинной знати своего княжества, предавшейся хану и перешедшей на сторону татар, — он именовал… народно-революционными восстаниями.

1063

Дашкевич Н. Новейшие домыслы о Болохове и болоховцах // Киевские университетские известия. 1884. № 6. С. 179; Его же. Еще разыскания и вопросы о Болохове и болоховцах. С. 24–30; Сергиевский М. В. Молдавские этюды. Ак. наук, 1936; Его же. Молдавские этюды // Труды МИФ ЛИ. 1939. Т. V.

1064

Карамзин Н. М. История государства Российского.

1065

Арцыбашев Н. С. Повествование о России.

1066

Соловьев С. Русская история с древнейших времен. Кн. I.

1067

Квашнин-Самарин. По поводу Любецкого синодика // Чтения в о-ве истории и древностей российских. 1873. Кн. IV.

1068

Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о черниговском княжении в татарское время.

1069

Любавский М. Рецензии на книгу И. Каманина «К вопросу о казачестве до Богдана Хмельницкого» // Журнал м-ва нар. просв. 1895. Кн. VII.

1070

Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 г. С. 110–114.

1071

Дашкевич Н. Указанные сочинения.

1072

Грушевский М. С. Указанные сочинения.

1073

Каманин И. К вопросу о казачестве до Богдана Хмельницкого.

1074

Молчановский Н. Ук. соч. С. 115–120. В отличие от остальных трех, Молчановский говорит лишь о болоховцах-общинниках, считая самих болоховских князей выходцами из галицкого боярства.

1075

Дашкевич Н. Болоховская земля и ее значение в русской истории // Труды III Археол. съезда. Т. I; Его же. Еще разыскания и вопросы о Болохове и болоховцах. С. 59–60.

1076

Грушевский М. С. (М. Сергеенко). Громадськії рух на Україні-Руси в XIII в. С. 16–17.

1077

Имею в виду работы Н. Дашкевича в «Трудах III Археол. съезда» и в «Киевских университетских известиях» и М. С. Грушевского «Історія України-Руси» и «Громадськії рух на Україні-Руси в XIII в.».

Мы не имеем никаких оснований утверждать, что болоховские князьки были выборными, и их выборность остается на совести тех, кто ее выдумал. Мы отвергаем теорию румынского и половецкого происхождения болоховских князей. Правы были М. Грушевский и В. А. Пархоменко, связавшие болоховцев с древлянами, а быть может, и с уличами. [1078] Болоховцы когда-то были древлянами-общинниками, долгое время благодаря собственному сопротивлению и географическому положению своей земли ускользавшими от непосредственного захвата феодалами. Когда-то князьки их были действительно «лучшими мужами», которые встречаются у румын и южных и юго-западных славян под названием «князья». Они сидят по селам и «градам», зачастую мало отличавшимся еще от села, типичным, по терминологии Н. Я. Марра, «село-градам» Болоховской земли, и, в совокупности, составляют летописных «болоховских князей». Имен их летопись не знает и не могла знать. Их много, они действительно ближе были связаны с «землей», нежели пришлые галицкие князья. Но из того, что их поддерживает «земля», не следует еще, что они выборные старшины и атаманы. И для раскрытия социальной сущности болоховских князей большую ценность представляет археологический материал. Раскопки Райковецкого городища, под Бердичевом, в котором следует усматривать один из болоховских городов — Божский, Меджибож или Котельницу, дали интересные результаты. Не вдаваясь в подробности результатов раскопок, остановимся лишь на наиболее интересных выводах. Прежде всего городище делится на «детинец» и окрестное поселение — «приселки». Обращает на себя внимание то обстоятельство, что «детинец», куда пряталось во время войны население «приселков» и сгонялся скот, представлял поселение феодальной знати. Жилища, хозяйственные постройки и землянки различного типа для всяких хозяйственных нужд в «детинце» совершенно несравнимы с «приселками». В «детинце» найдены дорогие вещи, золотые и серебряные украшения, хорошее оружие, импортные изделия и т. д. В «приселках» же царит бедность, встречаются только землянки и полуземлянки, скудный инвентарь, отсутствуют хозяйственные постройки. То же характеризует отдельные индивидуальные жилища болоховцев, разбросанные далеко от «детинца». Предметы христианского культа найдены именно главным образом в «детинце», тогда как в «приселках» они уступают свое место языческим. Имущественная дифференциация наблюдается и в погребениях. Могильники окрестного и «пригородного» населения беднее, проще, однообразнее, нежели могилы знати, расположенные на валу. На городище в большом количестве найдены остатки ремесленных мастерских, полуфабрикаты и изделия, формочки для литья, что свидетельствует о высокоразвитом ремесле, а следовательно, и о распадении, разложении общины.

1078

Грушевский М. С. (М. Сергеенко). Громадськії рух на Україні-Руси в XIII в. С. 15; Пархоменко В. А. У истоков русской государственности. С. 50, 108.

Материалы ряда экспедиций, копавших Райковецкое городище начиная с 1929 по 1934 г., интересны и обширны и позволяют ждать определенного вывода о том, что перед нами уже феодальное общество. [1079]

Таким образом, отпадает характеристика болоховских князей как выборных сельских старост или атаманов. Болоховские князья потому-то и выступают часто вместе с галицкими боярами, что они такие же феодалы, только «свои», местные, «привычные», выросшие из «лучших мужей» древлянских, и им также присуща тенденция к отделению, к сохранению самостоятельности, к независимости. В этом сказывается децентралистские тенденции боярства, проистекающие из самой социально-экономической основы феодальных форм господства и подчинения. С другой стороны, Ольговичи потому их называют «братией», что они действительно «братия», такие же князья, хотя помельче, посерей, победней, и, конечно, для летописца «худородней», нежели «Рюриковичи», которые, кстати сказать, и собственную дружину не гнушались называть «братией». Конечно, болоховские князья — не «мужицкие выборные», с которыми бы Ольговичи постарались поскорей расправиться оружием, а не вести переговоры (и в этом отношении прав Любавский), [1080] а именно феодалы, быть может, правда, еще не окончательно трансформировавшиеся в таковых из общинной полуварварской верхушки

«лучших людей», основывавших свое могущество на богатстве, рабстве, закабалении, силе оружия и своем привилегированном положении в общине. Последняя поддерживает их в борьбе с галицким Даниилом исключительно в силу нежелания попасть под двойной гнет, сменить привычные обязанности и повинности на нечто, очевидно, во всяком случае не лучшее. Галицкая дружина Даниила несла с собой не облегчение для общинника-смерда, а новую дань, захват в полон и жадную эксплуатацию еще не разграбленных общинников, примеры чему можно извлечь хотя бы из истории вятичей. Совершенно реальная угроза стояла перед болоховцами в случае их поражения и победы Даниила Романовича. Поэтому-то «земля» — болоховцы, так энергично поддерживают своих князей в борьбе с Даниилом, хотя те и другие вступают в борьбу с ним, побуждаемые различными причинами и преследуя различные цели. «Болоховский князь» боролся за собственную самостоятельность, за самостоятельное, независимое от князей Рюриковичей превращение в государя-вотчинника, а болоховец-общинник — за более легкую, привычную форму зависимости, которая еще частично напоминала те невозвратные времена, когда их племенные князьки «распасывали землю», так как были «добры». Ее угрожала сменить более систематическая и тяжелая эксплуатация победителей-дружинников, бояр Даниила. Болоховские князья и им подобная верхушка Семоця, Городка, городков по Тетереву, возвяглян и прочих «татарских людей» перешли к татарам, во-первых, потому, что чувствовали всю безнадежность сопротивления, а во-вторых — довольно рассудительно предполагая, что до такого сеньера, как татарский хан, дальше, нежели до Даниила, и вассальные отношения при татарах не лягут тяжелой обязанностью на плечи разных «князей», «князьков» и «воевод». Пахать же пшеницу и просо на татар должны были, конечно, не болоховские князьки, а все те же болоховцы-общинники, равно как общинники-смерды прочих земель, бывших «за татары». Украинская буржуазная историография в лице М. Грушевского и его продолжателей и последователей усматривала в татарах «освободителей» украинских крестьян от феодалов. В их представлении болоховцы — это крестьяне, а болоховские князья — крестьянские старосты, причем татары, оказывается, ликвидировали феодалов на Украине. Как мы видим, с исторической действительностью эта апологетика интервенции ничего общего не имеет. От нее мало чем отличаются взгляды, развиваемые в «Наукових записках Інстітуту історії матеріальної культури». Связывая разгром раскопанного Райковецкого городища из числа болоховских «побожских» городов с карательной экспедицией Даниила Романовича Галицкого в 1257–1258 гг., «Наукови записки» повторяют теорию о татарах, как возбудителях «движения трудового крестьянства (!?) и ремесленников (!?) против закрепощения», использованного, в частности, «болоховскими князьями в своих классовых политических целях». [1081] «Громадськії рух» М. С. Грушевского мало чем отличается от «движения трудового крестьянства и ремесленников против закрепощения», разве только невероятной модернизацией терминов и понятий.

1079

См. отчеты о раскопках Райковецкого городища: Проблемы истории докапиталистических обществ. 1934. № 5; Науковії записки Інстітуту історії матеріяльної культури. Всеукр. Ак. наук. Кн. 5–6.

1080

Любавский М. Ук. соч. С. 222–226.

1081

Наукови записки Інстітуту історіі матеріяльної культури. Всеукр. Ак. наук. С. 160–171.

Татары использовались именно верхушкой, а не низами всех «татарских людей», и в том числе болоховцев, и если уже говорить об «измене» болоховцев (терминология Н. Дашкевича), то изменила, пожалуй, в первую очередь именно знать, «князьки», усматривавшие в татарах орудие борьбы с централизационными стремлениями Даниила. Недаром одновременно с наступлением на Болоховскую землю Даниил громит своих же галицких бояр, зачастую выступавших против него вместе с болоховскими князьями, от которых они отличались разве только величиной латифундий и размерами прочего движимого и «живого» имущества (холопов, рядовичей и т. д.) и внешней культурностью.

Совершенно непонятны стремления делать болоховских князей католиками, ставшими таковыми якобы в результате пропаганды Ватикана в 40–50-х годах XIII в. в Галиче и на Волыни, а также попытки фактически подновить старую теорию румынского происхождения болоховцев, связав их с «волохами», «влахами», хотя в «Наукових записках» речь идет не об этническом, а религиозном родстве болоховцев с румынами. [1082] Все это опять-таки апологетика интервенции и нашествий, тождественная взглядам украинских националистических «историков».

1082

Там же. С. 165, 171. Остается непонятным также и причисление румын к католикам.

Болоховская земля остается одной из немногочисленных окраин древней Руси, где сравнительно поздно, — уже в период господства Киева, в то время, когда основные центры древней Руси вступили в феодальный период, — совершенно независимо от них, автохтонными путями складывается туземная феодальная знать, и некоторое время существует комплекс самостоятельных крошечных княжеств, борющихся за свою независимость и гибнущих в концу 50-х годов XIII в. под ударами Даниила Романовича.

На этом кончается период самостоятельного существования русских княжеств на территории Левобережной Украины, и последняя входит в состав нового государственного образования — Золотой Орды.

8. Левобережная Украина под властью татаро-монголов

История южной Руси в период татарского ига изучена крайне слабо. Малочисленность источников не дает возможности всесторонне изучить этот наименее разработанный исследователями период, хотя необходимость такой работы не может вызывать сомнения. В данном разделе своей работы мы пытаемся изложить историю установления татаро-монгольского владычества, характер и формы его, проследить внутреннюю жизнь покоренного золотоордынским ханом Левобережья. К известиям летописей и немногочисленным прочим историческим документам мы присоединяем «Любечский синодик», введенный в научный оборот Милорадовичем, Филаретом, Квашниным-Самариным и Зотовым, но более или менее изученный только последними двумя. [1083]

1083

«Любечский синодик» был впервые опубликован Г. А. Милорадовичем без всяких примечаний в «Черниговских губернских ведомостях» за 1860 г. в № 37. Затем занялся им архиепископ черниговский Филарет в своей работе «Черниговский терем с епископией, усыпальница и «Синодик князей»», опубликованной в 1863 г. в № 10 «Черниговских епархиальных известий». В своей статье Филарет снабдил Синодик примечаниями, и в этом виде, с примечаниями Филарета, он был вновь опубликован Г. А. Милорадовичем в 1871 г. в его работе «Любеч, Черниговской губернии, Городницкого уезда, родина преподобного Антония Печерского», помещенной в «Чтениях Московского общества истории и древностей российских» (1871 г., кн. 2) и выпущенной отдельно — особым изданием. Затем «Любечский синодик» с примечаниями был помещен Филаретом в его «Историко-статистическом описании Черниговской епархии», вышедшем в 1874 г. Позже «Любечский синодик» был исследован Н. Квашниным-Самариным в его работе «По поводу Любецкого синодика» и, наконец, Р. В. Зотовым, написавшим на его основе свой солидный труд «О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время».

Кроме «Любечского синодика», существовали и другие синодики, а именно Северский и Елецкий, которыми пользовался Филарет. К сожалению, оба они остались неопубликованными и известны нам лишь в отрывках по примечаниям Филарета.

Обоими авторами, особенно Квашниным-Самариным, «Любечский синодик» использован недостаточно, и документ при сличении его с другими источниками может дать гораздо больше. Само назначение источника таково, что он дает лишь генеалогию князей, да и то зачастую довольно сбивчиво. Поэтому после работ перечисленных исследователей генеалогией мы специально заниматься не будем. Но естественно, что и в данной работе, как бы ни было желательно осветить другие вопросы, быть может чаще даже, чем следовало, будут упоминаться родственные связи князей, последовательность и порядок их княжения.

Внимательное изучение свидетельств письменных источников все же дает возможность выйти за рамки династических и генеалогических вопросов и обрисовать некоторые черты народной экономической и политической жизни на территории Левобережной Украины во времена владычества татар. Через несколько лет после битвы на р. Калке татаро-монголы снова выступают на исторической сцене. В 1236 г. они появляются под предводительством Бату (Батыя) в земле Камских болгар, и в скором времени разгром и грабеж Камской Болгарии был закончен. [1084] Вслед за тем, разорив Рязань и Суздаль, татаро-монголы в 1238 г. вторглись на территорию Северской земли.

1084

Интересно отметить, что Рязань ищет помощи у Чернигова. Узнав о разгроме татарами болгар, рязанский князь Юрий Игоревич посылает в Чернигов за помощью рязанского боярина Евпатия Коловрата. До Чернигова ему так и не удалось добраться. Узнав о разрушении своего города, он возвращается в Рязанскую землю вместе с Ингварем Игоревичем. Евпатий Коловрат, собрав 1700 человек воинов, по собственной инициативе организует борьбу с захватчиками-татарами и гибнет в неравной борьбе с ними (Иловайский Д. История Рязанского княжества. 1858. С. 132–133; Погодин М. Древняя русская история до монгольского ига. Т. II. С. 815).

Татары идут с севера, и в первую очередь ими были разорены и подчинены вятичские города. Города сдавались один за другим, почти не оказывая сопротивления, но у Козельска завоеватели были остановлены решительным сопротивлением горожан. Жители Козельска собрались на вече — «совет», решили «не вдатися Батыю» и поддержать своего князя малолетнего Василия. [1085]

Осада Козельска длилась семь недель. Татарам удалось разрушить городскую стену, но горожане на валу пошли на врага врукопашную, действуя ножами. Отбив татар, козельцы предприняли вылазку, во время которой убили 4000 татар, в том числе трех сыновей татарского темника, но затем были почти все перебиты. Бесследно пропал и князь Василий. По свидетельству летописи, некоторые из козельцев, очевидно спасшиеся от разгрома, говорили потом, будто князь утонул в крови. Татары взяли город и вырезали все его население.

1085

Ипатьевская летопись, с. 780–781. Исследователи расходятся в определении родословной Василия Козельского, по Татищеву прозванного «Козля». П. Голубовский отрицает утверждение «Родословной», выдающей его за праправнука Михаила Всеволодовича Черниговского, так как сын последнего, Ростислав, еще в 1230 г. был юношей, и считает его сыном Мстислава Святославича Черниговского. Филарет считает Василия Козельского внуком Мстислава Святославича, и к такому же выводу склоняется Зотов, называя его сыном Ивана Мстиславича (Голубовский П. В. История Смоленской земли. С. 192–193; Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. С. 90–91; Филарет. Историко-статистическое описание Черниговской епархии; Татищев В. Н. История Российская. Т. III. С. 476).