Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

Примаков Евгений Максимович

Холсти еще прикидывал, как задержать Ярцева и получить от него более полную информацию, но разведчик прервал его размышления.

— Господин министр, начинать надо с главного, с сути вопроса, а детали мы позднее подробно обсудим. Я не говорю «прощайте», господин Холсти, я уверен — до скорой встречи.

Премьер-министр Каяндер и Холсти долго обсуждали полученную от Ярцева информацию. Было ясно, что правительство СССР опасается нападения со стороны Германии в ближайшее время и надеется, что с помощью советско-финляндского договора сможет укрепить безопасность страны на северо-западе. Предложения,

хотя и не вполне ясные, представляют интерес для Хельсинки. Но стоит ли ради этого разменивать нейтралитет страны на «военнополитический альянс» с русскими, ставить под вопрос отношения Финляндии с Францией, Англией, Германией, а также Швецией и Норвегией, которых вряд ли обрадуют советско-финляндские договоренности? Но и торопиться с отклонением советской инициативы также не следует: обстановка в Европе постоянно меняется.

— Следовательно, потянем, господин премьер? — подытожил беседу министр иностранных дел. — Постараемся собрать максимум сведений и посмотрим, как далеко Советы намерены зайти в своих предложениях о сотрудничестве.

— Вы правильно меня поняли, господин Холсти. Кстати, что за странную форму переговоров избрали русские и кого сделали своим полномочным представителем? Вам это не показалось странным?

— Вначале — да. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что таким путем обеспечивается более полная сохранность секретности переговоров. А в случае непредвиденных осложнений всегда можно сказать, что никогда не видели и не знали никакого Ярцева. Его достоинством является то, что он открыто говорит то, что думает. Так мы скорее приблизимся к цели.

— Держите меня в курсе, господин Холсти.

После встречи с Холсти Ярцев вылетел в Москву, чтобы лично доложить И.В. Сталину о результатах, которые оценил пока как скромные.

— Финны готовы слушать, но о своем решении предпочитают умалчивать.

— Главное, они согласились с вами на секретные переговоры, — негромко произнес Сталин. — Пообещайте им новые перспективы и, как хороший рыбак, постепенно тяните их из воды на себя. Вряд ли следует показывать финнам, что мы больше заинтересованы в переговорах, чем они. Пусть поймут, что им протянута рука, отталкивать которую было бы довольно глупо. Мы надеемся на вас, Ярцев, и ждем результатов.

Трубка была вынута изо рта, что означало конец беседы.

Из Москвы Ярцев вернулся в Хельсинки через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также еще с рядом нужных лиц.

Дома в Хельсинки Ярцев крепко обнял Зою Ивановну Сели пить чай. Борис рассказал о поездках в Москву и Стокгольм, поинтересовался, что слышно в Хельсинки.

Как-то вечером Рыбкин заметил вслух:

— Прошло почти два месяца со дня моего визита к министру иностранных дел Холсти. Больше ждать нельзя. Кажется, пора подтолкнуть финнов к очередной встрече. Необходимо переговорить с нашими верными друзьями и сказать им, что Россия сделала Финляндии предложение о заключении политического договора, выгодного обеим сторонам. Однако профашистские молодчики и их зарубежные друзья, по-видимому, хотят сорвать начатый обмен мнениями.

В июне 1938 года секретарь, докладывая дела премьеру Каяндеру,

заметил:

— Давно не видно господина Ярцева, он, видимо, разочарован беседой с Холсти. Вашему Превосходительству, вероятно, было бы полезно самому принять его и услышать, что еще обещают русские Финляндии. Это положит конец той неопределенности, которая все острее ощущается с каждым днем. Кроме того, в обществе распространяются слухи, что правительство подпадает под растущее влияние Германии.

— Я приму Ярцева в один из ближайших дней, сообщите ему об этом. Но беседа будет носить чисто протокольный характер. Вот еще что — выясните кто распространяет слухи об усилении германского влияния в Суоми.

11 июня 1938 г. по инициативе финнов состоялась встреча Ярцева с премьером. Оба участника к ней тщательно подготовились.

— Напомню, господин премьер-министр, что об экспансионистской политике Германии и попытках использования ею финской территории с целью последующего нападения на Россию я уже говорил. От выбора позиции Финляндии в этой непростой обстановке будет зависеть многое. Очевидно, что сближение с Германией вовлекло бы Хельсинки в опасные авантюры, а политический союз с Россией, напротив, сулит ей национальное процветание.

— Финляндия — нейтральная страна, и путь военных альянсов не для нее, — патетически произнес Каяндер. — Суоми не позволит никому нарушать ее нейтралитет и территориальную целостность, господин Ярцев.

— Не сомневаюсь в ваших благородных намерениях, господин премьер-министр, — сказал Ярцев. — Только каким образом Финляндия защитит себя, действуя в одиночку?

Каяндер нервно поежился. Ему нечего было возразить по существу, а о возможных планах участия на стороне Германии говорить было преждевременно.

— Если война, которой финны не желают, все же разразится, то финский народ сохранит твердость духа и сделает все от него зависящее для спасения отечества. Обращаю ваше внимание, что Финляндия в равной мере выступает против использования ее территории любыми крупными державами и надеется, что СССР со своей стороны также будет уважать неприкосновенность финской территории.

Ярцеву было ясно, что Каяндер хотел увести беседу в сторону от основных проблем.

— Господин Каяндер, — с любезной улыбкой заметил Ярцев, — вы отлично знаете, кто проводит политику агрессии, а кто выступает против нее. От имени советского правительства заявляю вам, что если Советский Союз получит твердые заверения, а не просто обещания в том, что немцам не будут предоставлены опорные пункты в Финляндии, а она сама не будет использоваться в качестве плацдарма в войне против России, то русские немедленно гарантируют неприкосновенность территории Суоми.

Каяндеру очень не хотелось говорить Ярцеву ни да, ни нет. Неопределенность оставляла бы финскому правительству свободу рук и позволяла получать выгоды с обеих сторон. Как опытный политик, Каяндер попытался закрыть неудобный вопрос, выдвинув встречный вариант.

— Иногда цель достигается скорее, если к ней продвигаются окольными, но более надежными путями. Например, было бы важно стимулировать финско-советские торговые переговоры, приближаясь к общей цели и взаимопониманию.

«Опять уходит в сторону», — подумал Ярцев.