Очерки истории российской внешней разведки. Том 5
Шрифт:
7 января Коэны были арестованы. Арестован был и сам резидент. Во время обыска у Коэнов были изъяты радиоаппаратура, средства тайнописи и другая оперативная техника. Но прямых доказательств, что они использовали ее, у контрразведки не было.
На суде Молодый выступил с заявлением о том, что он, пользуясь дружбой и гостеприимством Крогеров, без их ведома хранил в их доме свое снаряжение.
Но во время суда обвинение представило доказательства, что Крогеры в действительности являются американскими гражданами, которых давно разыскивает ФБР по подозрению в «шпионской деятельности». Это предопределило приговор.
Кстати, всех арестованных членов резидентуры Молодого обвинили не в
Во время ареста, следствия и суда, а также при отбытии тюремного заключения Коэны вели себя мужественно, стойко и не выдали никаких секретов советской разведки, отказавшись вообще от дачи показаний. В ходе суда американские спецслужбы пытались доказать их американское происхождение, а также причастность к делам некоторых лиц, осужденных в США за «шпионаж». Однако улик было недостаточно, и суд отказал в выдаче подсудимых американцам, где им грозил электрический стул.
Начались трудные годы тюремного заключения. Осужденных по этому делу лиц содержали в разных тюрьмах. Тюремная администрация была к ним особенно пристрастна. Неприкрытая дискриминация лишала их даже тех ограниченных возможностей, которыми пользовались другие заключенные. И в довершение всего — непрекращающиеся «визиты» представителей спецслужб, которые то «соблазнительными» предложениями, то угрозами и давлением пытались заставить Коэнов нарушить свое молчание.
Когда супругам Коэн была разрешена переписка, они активно использовали эту возможность для поддержания контакта между собой. В письмах в первую очередь интересовались состоянием здоровья, настроением, тюремной обстановкой, старались всеми силами морально поддерживать друг друга. За девять лет нахождения в тюрьме они обменялись сотнями писем, из них сохранилось более трехсот. Они поражают выражением чувств теплоты и любви, твердостью духа и веры в торжество справедливости.
Получил разрешение на пользование почтой и Конон Молодый. Между ним и Коэнами завязалась оживленная переписка. В письмах нет ни одного упрека или обиды, все они наполнены чувством благодарности, заботы, и в них неизменно присутствовали слова духовной поддержки друг друга.
В одном из писем Лона Коэн писала Конону Молодому: «Всю свою жизнь я боролась против несправедливости, дорогой мой, и любила тех, кто поступал так же. Как-нибудь я расскажу тебе о суфражистке из Англии, которая в молодости прошла через ад, чтобы женщины имели больше свободы. Я никогда ее не забуду — ее дух живет в моем сердце. Она учила меня и нескольких других девушек социализму, когда мы были еще подростками. Во время нашего процесса в Олд Бейли ее дух жил во мне… Я часто задумываюсь, будут ли мои ученицы помнить меня так, как я помню ее…
Питер и я очень любим тебя, но как жаль, что мы не узнали о тебе больше до судебного процесса. Были ли твои друзья так же верны тебе, как наши остались верны нам? Мы с Питером навсегда останемся твоими друзьями. Ты всегда можешь быть уверен в нашей дружбе, пока мы живы» [23] .
В ответном письме Конон пишет Лоне: «Дорогая, в своем письме ты говоришь, что Питер и ты всегда будете моими друзьями. У меня никогда не было
23
Из письма Хелен Крогер Гордону Лонсдейлу от 11.09.1961 г., тюрьма Ее Величества Уинсон Грин Роуд, Бирмингем, 18.
24
Из письма Гордона Лонсдейла Хелен Крогер от 18.11.1961 г., тюрьма Ее Величества, Манчестер.
В письмах красной нитью проходила мысль: во что бы то ни стало держаться, не сдаваться до конца. Это видно из другого письма Лоны Конону: «Когда я увидела тебя и Питера стоявшими у входа с надзирателем, — писала она, — мне хотелось рвануться к вам и крепко вас обнять, но надзирательница меня удержала… Жаль, что у нас не было времени поговорить о прошлом. Подожди, как-нибудь я расскажу тебе о нашем приключении как раз перед приездом в Англию. Боже мой, как я заблуждалась в своих представлениях об этой стране. Я искренне верила, что судьи здесь не проявляют свою классовую ненависть так ярко…
Гордон, меня осенило, почему они подолгу держат тебя в изоляции. Промывание мозгов — вот что это такое. Они хотят сломить твое сопротивление. Или, может, они боятся, что ты обратишь всех заключенных в свой образ мыслей» [25] .
Моррис и Лона содержались в английских тюрьмах в чрезвычайно тяжелых условиях. В 1967 году они были переведены в тюрьмы максимально строгого режима, где отбывали наказание самые опасные уголовные преступники Великобритании. Так, Моррис содержался вместе с участниками известного в то время ограбления почтового вагона в Англии (так называемого ограбления века), убийцами и другими опасными преступниками.
25
Из письма Хелен Крогер Гордону Лонсдейлу от 19.08.1961 г., тюрьма Ее Величества, Уинсон Грин Роуд, Бирмингем, 18.
Установление возможностей их вызволения из тюрьмы началось сразу же после суда. Были тщательно изучены материалы судебного процесса и все газетные сообщения об их аресте и суде. Вновь и вновь изучалось их дело, с тем чтобы найти зацепку, которая позволила бы преодолеть основное препятствие — утверждение английских властей, что Коэны являются американскими гражданами.
В результате была выработана тактика, которая позволила начать с Моррисом и Лоной переписку от имени дальней родственницы, проживавшей в Польше, оспаривать перед английскими властями утверждение об их американском гражданстве и настаивать на их польском гражданстве. (Для этого были основания. Лона по национальности полячка, а у Морриса мать была полячкой.)
Самая трудная задача — как информировать Коэнов об этой легенде, с тем чтобы они со своей стороны действовали соответствующим образом. Но и эту задачу удалось решить.
Коэны остались довольны легендой. Она давала возможность начать действия по вызволению из заключения.
В 1965 году в Советском Союзе был арестован англичанин Джеральд Брук, осужденный за антисоветскую деятельность на пять лет лишения свободы.
Были предприняты попытки начать с англичанами переговоры об обмене Брука на Коэнов. Но англичане не соглашались вести переговоры о таком обмене.