Очерки по истории архитектуры. Том 2
Шрифт:
Очень удачно архитектор Пергама связал нижний город, где расположены жилые кварталы, с акрополем, на котором стоит дворец, библиотека и храм, при помощи расположения ряда общественных зданий на ступенчатых террасах (рис. 119). Низ и верх связываются друг с другом огромным театром, занимающим значительную часть склона акрополя. С театром связана большая узкая и длинная терраса, обрамленная с двух широких сторон портиками, а с одной из узких сторон — маленьким храмиком. К этой площадке, служившей главным фойе, примыкают, все больше опускаясь, нижняя и самая нижняя террасы, обе меньше первой. Ниже стен акрополя, но выше верхней террасы театра, стоял на значительной площадке знаменитый пергамский алтарь, рельефы которого сохранились довольно хорошо. Роскошно оформленные алтари, подобные пергамскому, который является самым пышным из них, очень типичны для эллинистической эпохи и ее функционализма, который и в культовом зодчестве выделяет и особенно богато оформляет алтарь, предназначенный для сжигания на нем жертвы, в противоположность классической эпохе, которая в своей культовой архитектуре обращала главное внимание на монументальный
К сожалению, до сих пор неизвестны планы Александрии, Антиохии и других значительных эллинистических городов.
Очень интересны города в греческих колониях на юге СССР. Известна распланировка значительной части Херсонеса, в котором, однако, пока еще трудно разобрать отдельные строительные периоды. Систематическое исследование в течение долгих лет ведется в Ольвии. Интересны открытые недавно около Севастополя части города, правильно распланированного, но состоящего из больших участков-усадеб с домиками посередине.
В окрестностях городов располагались виллы более или менее крупных землевладельцев (ср. стр. 290).
Gerkan von A. Griechische Stadteanlagen. Berlin-Leipzig, 1924; Milet, Ergebnisse der Ausgrabungen und Untersuchungen seit dem Jahre 1899, herausgegeben von Th. Wiegand. Forschungen in Ephesos, veroffentlicht vom Osterreichischen Archaeologischen Institut. Wien, I, 1906, II, 1912, III, 1923; Keil I. F"uhrer durch Ephesos. Wien, 1932; Wiegand-Schrader. Priene. Berlin, 1904; Humann, Kohte, Watzinger. Magnesia am Maander. Berlin, 1904; Altert"umer von Pergamon 1885 слл. (VI, 1923), F"uhrer durch die Ruincn von Pergamon. Berlin, 1923; Bohn. Altert"umer von Aegae. 1889; Ростовцов М. Эллинистически-римский архитектурный пейзаж. П. 1908; Dragendorff (Rhein. Jahrb. СХШ); Фарлшковский Б. Ольвия. 1915; Гриневич К. Иллюстрированный путеводитель по Херсонесу Таврическому. Севастополь. 1926: Гриневич К. Северо-восточные части Херсонеса Таврического. 1931; Thiersch. Pharos. Leipzig. 1909; Gerkan von A. Der Altar des Artemis-Tempels in Magnesia am Maander. Berlin, 1929. О плане Александрии см.: Noack Е. (Athenische Mitteilungen), 1900, и Ansfeld (Rhein. Museum), 1900.
Заключение
В маленьких греческих городах-государствах была основана архитектура в современном смысле слова: она отделилась от религии и нашла свою специфическую область. Зачатки этого процесса наблюдаются еще в восточных деспотиях, особенно в Египте.
Главным созданием греческого зодчества является архитектурный ордер (рис. 120), при помощи которого оно перекроило наружные массы восточно-деспотических зданий по человеческой мерке.
В основе классической греческой архитектуры V века лежит образ монументализированного человека-героя, в основе эллинистической архитектуры III и II веков — индивидуализированный человек. В классическую эпоху была разработана на основе физической структуры человека монументальная архитектурная форма, в эллинистическую эпоху развился своеобразный функционализм в архитектуре мировых городов.
В классическую эпоху ведущим архитектурным типом был периптер, в эллинистическую эпоху — перистиль. В наружной галерее периптера, а еще больше во внутренней галерее перистиля зародилась идея этажа, который сложился окончательно только в XV веке, в эпоху Ренессанса в Европе.
Контраст между архитектурой восточных теократических деспотий и зодчеством греческих рабовладельческих государств очень велик, и мы вправе говорить, что вся последующая архитектура Европы строится на достижениях греческой архитектуры и основывается на греческом ордере, на греческой колонне. Тем не менее различие между греческой архитектурой, с одной стороны, и архитектурой феодализма и эпохи первоначального накопления в Европе, с другой стороны, тоже очень велико и существенно. Если мы идем от деспотического Востока, то нам кажется, что греческое зодчество ближе к архитектуре Европы. Но при взгляде на греческую архитектуру с точки зрения ренессанса — первого стиля европейской буржуазии, развивающейся в недрах феодальной формации, — оказывается, что в греческой архитектуре есть еще много черт, сближающих ее с деспотическим Востоком. Для греческой архитектуры (это относится ко всей греческой культуре) характерно ее промежуточное положение между зодчеством Востока и Европы.
Европейский феодализм развился в результате разложения
Промежуточное положение греческой архитектуры между деспотическим Востоком и буржуазным Ренессансом очень ярко проявляется в основном архитектурном типе классической Греции. Уже в архаический и классический периоды в Греции произошел сдвиг в сторону освобождения архитектуры от религии.
Уже в греческом периптере V века архитектурная форма нашла свой спецификум и собственный самостоятельный язык. Но все же в то время ведущую роль играли еще храмы. Как ни выделять и ни подчеркивать их общественную роль, они все же были культовыми зданиями. И только в Ренессансе ведущей формой стал дворец, который лег в основу всей последующей архитектуры Европы и в том числе и наших домов. Правда, в эллинистическую эпоху центр тяжести был перенесен на светские здания. Но все они очень сильно отличаются от европейских домов, и не греческий дом, а дом эпохи Ренессанса лег в основу последующей жилой архитектуры Европы. И в ренессансном дворце перистильный двор составляет центральную часть его, но решающий сдвиг состоял в эпоху Ренессанса в создании нового замкнутого внутреннего пространства и в монументальном оформлении дома вовне. И общественные здания эллинистической эпохи, главным образом театры, отличаются от общественных зданий Европы XVI–XVIII веков тем, что в них еще нет замкнутого внутреннего пространства.
Именно в разрезе композиции пространства лежит та грань, которая отделяет архитектуру Греции от зодчества Ренессанса. Греческая архитектура, как классической, так и эллинистической эпохи, целиком основана еще на понимании внутреннего пространства здания как части пространства природы, характерном и для архитектуры восточных теократических деспотий. Дворец Ренессанса XV века (рис, 381) в дальнейшем развитии мировой архитектуры является узловым пунктом огромной важности, который можно сравнить только с греческим периптером V века. Сопоставление с дворцом Ренессанса показывает, что греческая архитектура еще не овладела внутренним пространством: это ставит границы ее формообразованию. Периптер V века основан на бесконечном пространстве природы, из которого он вырастает, хотя колоннада и противопоставлена окружающему. Внутренность периптера повторяет его наружную композицию и сама составляет часть пространства природы, отделенная от него только перегородками. Стены целлы охарактеризованы именно как перегородки: расположенные за колоннадами, они являются лишь элементом постепенного перехода пространства природы во внутреннее пространство целлы. Колоннада отделяет здание от окружающего, являясь границей между массами здания и пространством природы. Но эта граница не окончательная, так как пространство природы ее до известной степени прорывает, вливаясь между колоннами внутрь. Поэтому пространство наружного обхода периптера является промежуточной сферой, связывающей внутреннее пространство с наружным. То же построение повторяется и внутри целлы, благодаря чему создается еще промежуточный слой между наружным и внутренним пространством, еще теснее связывающий их между собой. Стена находится между всеми этими промежуточными слоями, благодаря чему очень сильно ослаблена ее ограничивающая способность. Роль стены сводится к функции перегородки в пределах однородного пространства природы: смягчается самая противоположность наружного и внутреннего. С такой композицией очень сильно контрастирует рустованный фасад флорентийского дворца XV века (рис. 381). Он отделяет комнаты от улицы и резко противопоставляет внутреннее пространство наружному. По сравнению с этим внутренность целлы классического периптера кажется, несмотря на огромные различия, все же похожей на внутренность легких китайских домиков в том отношении, что в обоих случаях архитектурная композиция целиком базируется на пространстве природы (ср. т. I), в то время как дворец Ренессанса противопоставляет оформленное внутреннее архитектурное пространство бесформенному пространству природы. И эллинистический перистильный дом оформляет только часть пространства природы, отделяя комнаты перегородками от перистиля, что относится и ко всем другим зданиям, в которых внутренние пространства развиваются из перистиля: их комнаты являются как бы уголками двора. Особенно ясно пространство природы как основа архитектурной композиции проявляется в театральных и других аналогичных зданиях. Они не имеют ни перекрытия, ни ограниченного со всех сторон пространства.
Создание замкнутых внутренних пространств находится в зачаточном состоянии. Оно проявилось отчасти только в таких произведениях, как мистериальный храм в Элевсине и эллинистические крытые залы заседаний амфитеатрального типа. Но и в них центральная световая возвышенная часть сближает композицию внутреннего пространства с открытым двором. Эти закрытые здания, воспроизводящие структуру сооружений перистильного или амфитеатрального типа, воспринимаются скорее как здания открытого типа, только закрытые сверху для защиты от непогоды. Сходный характер имеет и целла классического периптера, что доказывают также и гипетральные храмы.