Очерки по истории русской церковной смуты

Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович

Особенно затруднительным было положение епископа Алексия: обладая формально всей полнотой архипастырской власти, он практически не мог ее осуществить без санкции ВЦУ: если бы он заявил о своем непризнании ВЦУ, он немедленно бы разделил участь арестованных своих собратий. Между тем, признав ВЦУ, епископ немедленно восстановил бы против себя всю епархию, — и следовательно, власть его все равно оказалась бы фиктивной. В этих условиях епископ Алексий избрал единственно возможную для него тактику «оттягивания»; он всячески медлил с окончательным решением, ссылаясь то на «неясность положения», то на необходимость лично ознакомиться с тем, что произошло в Москве, то почти признавал ВЦУ, то почти брал это признание обратно.

Примерно

ту же позицию занимал и его младший собрат епископ Петергофский Николай [21] . Молодой, обаятельный архиерей, сделавший блестящую карьеру, пользовался популярностью в народе за свою мягко-лирическую манеру служить, за свои прекрасные, строго традиционные по содержанию проповеди, за свою доступность в обращении. Рукоположенный всего лишь три месяца назад в епископа, преосвященный Николай занимал в то время должность наместника Лавры. Основываясь на праве ставропигии, которым обладают Лавры, епископ Николай также вел непосредственные переговоры с ВЦУ; следует отметить, что тактика отсрочек и

21

В будущем митрополит Крутицкий и Коломенский.

оттяжек применялась им необыкновенно умело и ловко, чему в значительной мере способствовала природная уклончивость его характера.

К счастью для обоих епископов, Петроградский комитет «Живой Церкви» сам занимал весьма умеренную позицию, побаиваясь слишком решительных действий: прот. О.Михаил Гремячевский (из Матфеевской церкви), который был официальным уполномоченным «Живой Церкви», вел переговоры с исключительной медлительностью; умиротворительную позицию занимал А. И. Боярский, отрицательно относившийся к Красниц-кому и его методам, совершенно отошел в тень раненый А.И.Введенский. Переговоры могли длиться месяцы (именно на это и рассчитывал епископ Алексий, желавший выиграть время).

Но положение изменилось в мгновение ока, когда 24 июня скорым поездом из Москвы прибыл В.Д.Красницкий. Он неожиданно вырос из-под земли, как «призрак беспощадный», перед оробевшим епископом и вручил ему следующий документ.

«Преосвященному Алексию,

управляющему Петроградской епархией. Прибыв в Петроград, согласно мандату ВЦУ от июня 10/23 дня с.г. № 310 — для ознакомления с положением Петроградского епархиального управления — ввиду того, что означенное управление до сих пор еще не вступило в отправление своих обязанностей под председательством Вашего преосвященства, — предлагаю Вам именем Высшего Церковного Управления Православно-Российской Церкви, — немедленно вступить в обязанности председателя Епархиального управления, без чего не может быть осуществлено вами управление Петроградской епархии.

Петроградское Епархиальное управление должно действовать строго по указаниям Высшего Церковного Управления.

Заместитель председателя ВЦУ

протоиерей Красницкий. 24 июня 1922 г.»

(Живая Церковь, № 4–5, с.9.) Дав прочесть этот «ультиматум» епископу Алексию, Красницкий (по всем правилам бюрократизма) заставил его сделать на копии следующую подпись: «Настоящая копия с подлинным верна. Епископ Алексий. Печать». Вслед за тем Красницкий нагло потребовал немедленного ответа, не давая даже одного дня на размышление; выбора не было: епископ Алексий должен был стать петроградским Леонидом (марионеточным главой петроградского ВЦУ) или уйти. К его чести надо сказать, что он не колебался. Тут же епископ Алексий составил следующее заявление:

«В Высшее Церковное Управление. Ввиду настоящих условий признаю для себя невозможным дальнейшее управление Петроградской епархией, каковые обязанности с сего числа с себя слагаю.

Алексий, епископ Ямбургский.

24/11 июня 1922

г. Место печати». (см. там же.) Этого только и надо было Красницкому — поле действий было открыто. С «отречением» епископа в кармане он сразу бросился к «своим». «Свои», однако, приняли его очень холодно и не пришли в восторг от его «достижений». В это время руководящее положение среди питерских обновленцев занимал А.И.Боярский, планировавший, как и Антонин, «вторую церковную революцию». А.И.Введенский, подпавший, по своей бесхарактерности, под его влияние, его поддерживал — оба они отказались вступить в епархиальный Совет. Остальные протоиереи, с которыми пытался вступить в переговоры Красницкий, вообще отказались с ним говорить. Здесь дело обстояло труднее, чем в провинции: публика была здесь дошлая, и запугивания не оказывали особого действия, да и в Смольном уж очень иронически посматривали на московского гостя.

С большим трудом, после четырехдневных переговоров, Красницкому удалось «наскрести» трех священников, которые согласились составить питерское «церковное правительство». Это были протоиереи М.С.Попов, В.К.Воскресенский, а также священник И.Н.Сперанцев. Решено было, что Красницкий и Гремячевский войдут в епархиальный Совет по должности как представители центра. О том, что произошло дальше, имеется рассказ в двух вариантах: один эпический (официальный акт) и другой — лирический (рассказ Красницкого). Начнем с первого.

«АКТ

1922 года июня 28-го дня.

Епархиальное Петроградское Управление открыло свои действия молебном в митрополичьей крестовой церкви и приступило к исполнению своих обязанностей в составе следующих лиц: заместителя председателя Высшего Церковного Управления прот. В. Д. Красницкого, уполномоченного Высшего Церковного Управления протоиерея М.И.Гремячевского и членов его — протоиерея М.С.Попова, священника И.Н.Сперанцева, прот. В. К. Воскресенского».

А вот другой вариант — лирический, или, точнее, лиро-эпический — В. Красницкого: «Петроградский переворот запечатлен тем, что революционные священники не постеснялись одни, без монаха-епископа, войти в митрополичью крестовую церковь, совершить молебен перед началом своего служения своим собратьям и своим духовным детям, потом одним, без того же монаха-архиерея, сесть за стол в митрополичьей гостиной и открыть действия своего революционного Епархиального управления…» (Оба варианта читатель найдет в статье В.Д.Красницкого «В Петрограде», напечатанной в журнале «Живая Церковь», № 4–5, с.3–10.)

Первым делом «революционных священников» было избрание епископа. Это на первый взгляд вызывает недоумение, так как в то время у петроградских обновленцев был епископ, права которого не вызывали сомнения. Поскольку епископ Алексий отказался от управления митрополией, все его права автоматически переходили к следующему по хиротонии епископу Лужскому Артемию, который уже признал ВЦУ.

Странно, что о нем Красницкий как бы забыл. Впрочем, объяснить этот внезапный «провал памяти» нетрудно: стоит только вспомнить его установку на белых епископов и органическое отвращение к монахам-архиереям. Долго искать кандидата не пришлось: он был уже найден Красниц-ким на второй день после приезда его в Петроград. Членам Епархиального управления осталось лишь прочесть и принять к сведению следующий документ, представленный Красницким:

«В Высшее Церковное Управление. Ввиду предложения принять управление Петроградской епархией в сане епископа — имею честь заявить, что я согласен принять сие предложение, если будет на то воля Великого Архиерея Господа нашего Иисуса Христа и назначение Высшего Управления Православной Российской Церкви.

Настоятель Введенской церкви г. Петрограда, протоиерей Николай Соболев.

Подпись о. протоиерея Соболева удостоверяю.

Зам. председателя Высшего Церковного Управления прот. В. Красницкий,