Очерки по истории русской церковной смуты
Шрифт:
Из вышеизложенного ясно, что ничто так не может радовать Евангельскую Церковь, как тот факт, что «мертвая» православная церковь делается «живой», и попытки в этом направлении для нее весьма ценны.
Наблюдая, однако, за началом образования и развития «Живой Церкви», Евангельская Церковь находит необходимым сказать представителям ее весьма важное братское слово:
Перед «Живой Церковью» лежат два пути:
1. Она может, подобно многим, прежде «оживлявшимся» церквам на Западе, немного пожить и затем опять умереть.
2. Она может жить, развивать свою жизнь и даже жить
Любя свой народ, Евангельская Церковь от души желает настоящей и цветущей жизни для «Живой Церкви». (С.2.)
Несмотря на столь благожелательную преамбулу, самый документ не создает решительно никакой основы для сближения. Как выясняется из последующего, Совет Всероссийского Союза Евангельских Христиан (во главе с Прохановым) не нашел ничего лучшего, как потребовать от Православной Церкви полной капитуляции. Православная Церковь должна, по их мнению, отказаться от православного (единственно правильного) понимания евхаристии, от таинств, от почитания икон — от почитания Пресвятой Богородицы и святых, от иерархии — словом, ото всего, что отличает ее от сектантов. В этом же духе было выдержано выступление И.С.Проханова на заседании «Союза общин древле-апостольской церкви» в начале 1923 года, что вызвало тут же резкий отпор со стороны А. И. Боярского. При такой нереалистической позиции со стороны «евангельских христиан» ни о каком дальнейшем сближении их с православными не могло быть и речи.
Характерно, что в среде евангельских христиан и особенно среди баптистов находились люди, которые считали даже это послание Проханова «слишком либеральным» — их возмущал самый факт общения с Православной Церковью. В одной из своих работ мы с горячим сочувствием отзываемся о сектантах, которые в 90-х годах подвергались репрессиям со стороны Победоносцева. Однако, когда слышишь о вещах вроде тех, о которых идет речь выше, — невольно возникает вопрос — лучше ли бы вели себя «штундо-баптисты» по отношению к православным, если бы они могли опереться на государственную власть?
Видимо, один фанатизм не лучше другого.
Сентябрь 1922 года ознаменовался в Петрограде крупным событием, которое сыграло большую роль в положении церкви. В середине сентября, как только в Петроград пришло известие о расколе ВЦУ, было опубликовано следующее заявление корифеев петроградской «Живой Церкви»:
«Из сообщений советской печати (Известия ВЦИК, 2, 5 сентября; Наука и религия, 21, 28 августа) для нас стало очевидно, что группа «Живая Церковь» в последний период своей деятельности (съезд) стала на путь узкосословных, кастовых интересов белого духовенства.
Попытка создания единой церковной кассы, похоронных бюро, торговля всякими церковными вещами и т. д., отстранение от учета и распределения хозяйства приходов коллектива верующих (вопреки декретам советской власти) — все это напоминает о некоем церковно-нэповском тресте. Далее — отстранение верующих мирян от всякого действительного участия в церковной жизни есть нарушение церковных и советских законов и, при практическом проведении в жизнь, лишь усилит кабалу (экономическую и моральную) попа-кулака над трудящейся верующей массой.
«Живая Церковь» должна была бы обратить внимание и на другую кабалу: тот гнет религиозных суеверий и лжи, что насквозь пропитал старую церковь. Если к этому добавить некоторые нецерковные методы, которыми
Николай, архиепископ Петроградский.
Петроградское Епархиальное Управление.
По поручению Комитета «Союза церковного возрождения»
(б. Петроградского комитета «Живая Церковью).
Президиум Комитета:
прот. А.Введенский, прот. Е. Белков, прот. М.Гремячевский, свящ. И.Кулагин».
(Соборный разум, 1922, № 1, с.4.) Таким образом, в решающий момент Петроградская группа бросила свою гирю на чашу Антонина — и чаша Красницкого стремительно полетела вверх, в безвоздушное пространство. «Горе-воеводой», растерявшим свою армию, назвал в это время Красницкого с кафедры А.И.Боярский.
Пример Петрограда оказался решающим: в 12 епархиях (Тамбовской, Пензенской и других) большинство обновленческого духовенства заявило о своем выходе из «Живой Церкви» и о принятии платформы «Союза церковного возрождения». Это было тем легче, что никто толком не знал, в чем она заключается. В конце сентября капитулировал Красниц-кий, им было объявлено в особом письме на имя митрополита Антонина, что он готов на любые уступки с целью сохранения единства обновленческого движения и что «Живая Церковь» не претендует на «монополию власти и влияния».
На другой день в Москву из Петрограда прибыл А.И.Введенский. «Празднуем смерти умерщвление, все теперь пойдет по-новому!» — воскликнул он, явившись к Антонину. «Все вы хороши», — ответил несговорчивый старик. «Ну вот вы нами и будете руководить и учить нас уму-разуму, владыко!» — сказал А.Введенский. «Попробуем!» — усмехнулся Антонин и, благословив Введенского и облобызавшись с ним, изложил ему вкратце свой план действий.
На другой день Красницкому был предъявлен ультиматум: все обновленческие группировки должны быть равномерно представлены в ВЦУ, и «Живая Церковь» не должна иметь никаких привилегий. Красницким эти условия были приняты, и тут же было объявлено о том, что ВЦУ возобновляет свою деятельность под руководством митрополита Антонина. В число членов ВЦУ были включены митрополиты Владимирский Сергий (в будущем Святейший патриарх) и архиепископ Нижегородский Евдоким, возведенный в сан митрополита. А.И.Введенский вернулся на пост заместителя председателя. Тут же Антонин потребовал произвести денежную ревизию — это требование было удовлетворено. Вслед за тем было ПРИНЯТО постановление:
«По заявлению митрополита Антонина о необходимости разъединения касс ВЦУ от организации «Живая Церковь» признано, что касса ВЦУ должна быть самостоятельной. Число членов пленума ВЦУ определено в 17 человек.
Постановлено, что все бумаги, исходящие из ВЦУ, должны иметь три обязательных подписи: председателя, заместителя председателя и управляющего делами.
Постановлено, что председатель ВЦУ должен жить в стенах Троицкого подворья. Митрополиту Антонину предложили переехать на подворье в ближайшие дни» (см. журнал Соборный разум).