Очерки уголовного мира царской России. Книга 3
Шрифт:
И перепуганный купец рассказал следующее:
– Вчерась мы, как и кажинный день, заперли в 9-м часу лавку, отпустили приказчиков, подсчитали выручку и, покончив с делами, поставили самовар и принялись чай пить. Выпили это мы с моей супружницей стаканчика по три. "Дай, - говорит, - Степаныч, я подолью тебе свеженького". А я ей: "Нет, Савишна, что то не пьется, не по себе мне как-то: не то сердце ноет, не то под ложечкой сосет".
– "Это ты окрошки перекушал нынче", - отвечает она. "Нет, окрошки мы съели в плипорцию. Не в ей дело, душа, - говорю, - как-то ноет. Не быть бы беде!" - "Типун тебе на язык, Степаныч!" -
Входит в столовую кухарка и подает письмо. "Откудова" - спрашиваю.
"Да какой-то малец занес, сунул в руку и ушел". Чудно это мне показалось. По коммерции своей я получаю письма, но утром и по почте, а это - на ночь глядя и без марки к тому же.
Забилось мое сердце, ищу очков - найти не могу, а они тут же на столе лежат. Савишна мне говорит: "Давай, отец, я распечатаю и прочту. Глаза мои помоложе будут".
– "Сделай одолжение, - говорю я, - а мне что-то боязно!" Супруга раскрыла конверт, выташила письмо, развернула да как вскрикнет: "С нами крестная сила!" Я всполошился, ажио в пот ударило. "Что, - говорю, - орешь?" - "Смотри, смотри, Степаныч!" - и дрожащей рукой протягивает письмо. Я поглядел: свят! свят! свят! Страсти-то какие!
Внизу листочка нарисован страшенный шкилет, тут же черный гроб и три свечи. Да вот извольте сами посмотреть!
– сказал Артамонов, протягивая мне письмо.
Я пробежал его глазами:
"Приказываю Вам завтра, 13 декабря, вручить мне на площади "У болота", ровно в 8 часов вечера, запечатанный конверт с тысячью рублей. В случае неисполнения этого приказа будете преданы лютой смерти!
Грозный атаман лихой шайки - Черный Ворон".
Купец продолжал:
– Как увидели мы с Савишной шкилет да гроб, сидим ни живы ни мертвы, а читать письмо боимся. Посидели эдак молча, а затем я и говорю: "Ну, Савишна, читай, у тебя глаза вострее!"
А она: "Мое ли это дело? Ты хозяин и мужского пола, ты и читай!"
Поспорили мы эдак, а читать оба боимся. Концы к концам, я кликнул Настю - это, стало быть, дочку мою. Она у нас образованная, в 7-м классе гимназии обучается, да только не в меру горда. Ну, ладно! "Настенька, - говорю я, - прочти-ка нам это письмецо и объясни все по порядку, что в нем прописано". Дочка взяла листок, громко прочла, покачала головой да и говорит эдак мудрено: "Папаша, вы стали, - говорит, - объедком экспроприятеров!..." - "Это что же означает?
– говорю.
– Каким таким объедком? Да мы, слава Богу, жизнь прожили и не то что объедками никогда не бывали, а люди еще от нас кормились". И так мне обидно стало за это глупое слово! Дочка пожала плечами, фыркнула и, уходя, сказала: "Какой вы, папаша, необразованный, ничего вы не понимаете!" "Ах, ты, дурища!
– крикнул я в сердцах.
– Я хошь и необразованный, а вот тебя вырастил, выкормил да и наукам обучил, а ты и помочь родителю не хочешь в смертельных опасностях!" Ну, да что с нее возьмешь, г. начальник!
Известное дело, - не уважает она нас. Подумал я эдак, подумал и решился отнести завтра деньги. Хошь оно тысячу целковых отвалить и не по нашим капиталам, да что поделаешь, - живот свой дороже. И расстроился я просто во как!
Однако Савишна мне говорит:
– "Не дело надумал,
– "Какое, - говорю, - зря! У меня и у самого сердце кровью обливается, да что поделаешь - умирать неохота".
А жена в ответ: - "Пользы никакой от этого тебе не будет. Ну, заплатишь ты тыщу, а душегубы с тебя через неделю еще три потребуют. Скажут, - купец пугливый да покладистый. Ты что же - и три отвалишь?"
И раскроила она меня этими самыми разговорами, г. начальник, до того что хошь плачь! "Нет, - говорит, - Степаныч, послушай моего бабьего совета! Сходи ты в сыскную полицию, разыщи самого главного начальника да и расскажи ему все, как есть. Оно вернее будет! И защитит он тебя от мазуриков, да и деньги при тебе останутся". До утра мы с ней судили да рядили, и баба моя на своем настояла. И вот я пришел к вашей милости, не оставьте без внимания, защитите!
– И Артамонов, прослезившись, обтер глаза платком.
– Ну, и скажите спасибо вашей жене, что на правильный путь вас направила. Нечего мошенников поощрять! А мы вас защитим, но только и вы должны нам помочь.
– За этим дело не станет!
– сказал повеселевший Артамонов.
– Ежели там расходы какие или, к примеру сказать, благотворительность, то мы с превеликим нашим удовольствием!
– и он полез было за бумажником.
– Да вы, никак, рехнулись, голубчик, с перепугу?! Прячьте, прячьте ваши деньги, они нам не нужны. Мы царево жалованье получаем и обязаны защищать от мошенников всех и каждого.
Ваша помощь будет не в том. Вы должны будете завтра в назначенный в письме час явиться на место и ждать Черного Ворона, а когда он явится и подойдет к вам, то сунуть ему запечатанный конверт, набитый газетной бумагой. В это время мои люди его схватят.
Артамонов чуть не кувырнулся со стула:
– Ну уж нет, г. начальник! От этого увольте! С чего же это я на рожон полезу? Да этот самый Ворон как пальнет в меня - тут мне и конец! У меня как-никак жена, дочь, торговля! Я не только что встречаться, а за версту не желаю видеть этого душегуба!
Нет уж, вы, сделайте милость, как-нибудь без меня управьтесь!
– Чудак вы человек! Как же без вас обойтись? Ведь если вместо вас пойдет другой, то Черный Ворон пройдет мимо него, не останавливаясь, и мы его не обознаем и не словим. Не найдя вас, он обозлится, и вот тогда-то вам, наверное, крышка!
– Мать честная! Святые угодники! Что же мне теперича делать? И так обернешься - плохо, и эдак - ан, еще хуже! Вот истинная напасть, и выхода нет!
– Выход есть: послушайтесь меня - и все хорошо будет.
– Да как же, г. начальник, ведь боязно-то как?!
– Чего же вы боитесь, подумайте сами? Вы все сделаете, как он приказывал, конверт передадите, с чего же ему вас убивать или трогать?
– Так-то оно так! А ежели они спохватятся, что в конверте не деньги, а одна труха?
– Так мы не дадим ему время разглядывать!
Артамонов глубоко задумался, затем нерешительно молвил:
– А все же, может, г. начальник, вы найдете забубённую голову таку, что за вознаграждение согласится пойтить заместо меня. Опять начинай сначала! Да ведь Ворон-то вас в глаза знает? Ведь писал-то он вам! Поджидать-то будет вас?