Очерки времён и событий из истории российских евреев том 6
Шрифт:
Затем завод эвакуировали в Челябинск; Зальцман руководил гигантским "Танкоградом", на котором в годы войны изготавливали танки КВ, Т-34, ИС, выпускали двигатели и самоходные артиллерийские установки (в 1942–1943 годах Зальцман был наркомом танковой промышленности страны; его награды – три ордена Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени, ордена Суворова, Кутузова, Красной Звезды).
Летом 1949 года Сталин подписал постановление о снятии генерал-майора И. Зальцмана с поста директора "Танкограда"; среди прочего его обвинили в засорении завода "людьми, не заслуживающими политического и делового доверия" (в списке присутствовали, главным образом,
Это было время, когда в КГБ собирали материал по "ленинградскому делу", и Зальцману предложили "помочь раскрыть преступную антипартийную группу". Он отказался; против него начали собирать обвинительные материалы, но "королю танков" повезло: его исключили из партии за "недостойное поведение" и отправили работать мастером на небольшой завод в городе Муроме.
После увольнения Зальцмана изгнали с Челябинского завода около 400 евреев – начальников цехов и отделов, конструкторов, технологов, рабочих.
7
В конце 1945 года руководители Еврейской автономной области обратились к Сталину с просьбой – преобразовать область в автономную республику для "дальнейшего развития еврейской социалистической государственности в СССР". Просьбу отвергли как необоснованную, и вскоре руководителям ЕАО припомнили это проявление националистической деятельности.
Современник свидетельствовал: "Антиеврейское безумие, распространившееся из Кремля в конце 1948 года, не пощадило и Биробиджана… Любая еврейская активность… всё, на чем лежала печать еврейского… превратилось теперь в доказательство преступного…"
Летом 1949 года Политбюро установило, что в Еврейской автономной области "длительное время орудовала группа националистов, пропагандировавшая в области сионистско-националистические взгляды". Прислали из Москвы нового секретаря обкома, и водитель его автомашины вспоминал впоследствии: "Первую фразу Симонова в аэропорту я запомнил до конца жизни. Он спросил у меня: "Ну что, товарищ Борунов, расхулиганились еврейчики?.. Ну ничего, ничего, мы порядок наведем". Я был сконфужен и несколько растерян. Тогда Симонов еще не знал, что я, его личный водитель – еврей по национальности".
Вскоре после этого на партийной конференции заклеймили евреев – руководящих работников области. Список их прегрешений был велик: "встали на путь искусственного насаждения еврейских школ", создали в областном музее "так называемый отдел еврейской культуры", имели "тесную связь с бывшим Еврейским антифашистским комитетом", поддерживали "разделение существующего кладбища на два, еврейское и русское", что способствовало обособлению еврейского населения "от всего живого и даже мертвого, нееврейского…", и прочее.
Из выступления на партийной конференции: "В газете "Биробиджанская звезда"… подвиги евреев в Отечественной войне сравнивали с Самсоном из библейского сказания, писали о том, что "в их груди бьется львиное сердце макавеев"… Но разве можно проводить знак равенства между патриотическим подвигом народов нашей страны… и событиями древней истории евреев и библейскими писаниями? Конечно, нет!"
Бывший секретарь обкома А. Бахмутский "дважды поднимался на трибуну и, глотая слезы, просил: "Мне всего 38 лет. Поверьте мне. Только не исключайте…" Он хорошо понимал, что последует за исключением из партии".
В феврале 1952 года на скамье подсудимых
Новый секретарь обкома с гордостью заявил, что "каленым железом выжжет в области корни национализма и безродного космополитизма". Оказались за решеткой писатели Б. Миллер и Г. Рабинков, поэты И. Гольдвассер и И. Керлер, артист Ф. Аронес и другие, – "Особое совещание" приговорило каждого к 10 годам заключения. Вина Миллера, бывшего редактора "Биробиджанер штерн", была такова: "Искусственно пытался развивать еврейскую национальную культуру и литературу… Пытался искусственно задержать естественный процесс ассимиляции евреев… Допускал печатание на страницах газеты антисоветских статей…"
Среди осужденных оказалась и поэтесса Л. Вассерман, которая приехала в ЕАО из Палестины. При обыске у нее изъяли стихотворение, признанное "националистическим": "Биробиджан – мой дом, И песнь моя о нем. Люблю свою страну – Биробиджан…" Обвинили в "шпионаже" и приговорили к 10 годам писателя Д. Слуцкого. Было ему 78 лет, и он умер в тюрьме.
В 1949 году в школе и педагогическом техникуме Биробиджана перестали преподавать идиш, изъяли из магазинов альманах "Биробиджан"; во дворе библиотеки сожгли книги репрессированных еврейских писателей и поэтов. Три раза в неделю выходила газета на идиш "Биробиджанер штерн" – тираж 1000 экземпляров, но ее опасались покупать или получать по подписке, чтобы не обвинили в "буржуазном национализме" (в 1950 году у газеты было 125 подписчиков).
Из письма И. Эренбургу (начало 1953 года): "За последние несколько лет не было видно ни одной, хотя бы маленькой корреспонденции или заметки из Биробиджана или о Биробиджане. Да существует ли еще эта область? Поскольку о ее ликвидации не сообщили, значит она существует. Почему же мы ничего о ней не знаем? Почему?.."
8
В начале 1950 года следствие установило, что в сибирском городе Сталинске существовала нелегальная синагога, которую посещало не менее 70 "евреев-националистов, враждебно настроенных к мероприятиям советской власти". Они собирали пожертвования, чтобы помогать "евреям, отбывающим наказание в лагерях", но, самое главное, "некоторые руководящие работники Кузнецкого комбината – евреи через своих жен и родственников многократно вносили денежные взносы в синагогу".
В Сталинске арестовали восемь человек и отправили в Москву. Среди них оказались заместитель директора металлургического комбината Я. Минц, главный прокатчик комбината С. Либерман, руководители отделов, а также престарелый И. Рапопорт, в квартире которого находилась нелегальная синагога. И вскоре следователи по особо важным делам доложили Сталину, что выявили "националистов, проводивших вредительски-подрывную работу на Кузнецком металлургическом комбинате".
В мае 1952 года суд расмотрел это дело и предложил направить его на доследование, так как нет "убедительных и бесспорных выводов" о "вредительской деятельности" подсудимых. Через четыре месяца состоялось повторное заседание суда, на котором А. Дехтярь, С. Лещинер, С. Либерман и Я. Минц были приговорены к смертной казни; С. Аршавский, Г. Зельцер и З. Эпштейн получили по 25 лет лагерей, И. Рапопорт – 10 лет.