Очевидец (сборник)
Шрифт:
– Хорошо, – Влад поднялся, спрятал в дипломат органайзер, – когда я могу переговорить с Ивлевым?
– Через час будет готов пропуск. Подожди, если хочешь.
Он совсем не был похож на убийцу. Невысокий, скорее даже щупловатый, с неряшливой трехдневной щетиной, Ивлев скорее напоминал загулявшего после получки шоферюгу.
Конвоир расстегнул наручники, кивнул и вышел. Загремели засовы.
– Добрый день, Семен Алексеевич, я – ваш адвокат, Владислав Хмельницкий,
– Я знаю.
Голос Ивлева показался Владу странным – бесконечно усталый и какой-то отрешенный. Так обычно разговаривают люди, которым всё равно, что будет с ними дальше. Неужели успели чем-то накачать?! Нет, вряд ли. Дело прозрачное, всё как на ладони, с такими уликами следователю, по большому счету, и признание не нужно. Скорее Ивлев просто испугался, стоя над трупом, не ожидал, что всё будет именно так – кровь, бездыханное изломанное тело. Потому и застыл на пороге…
Хорошо. У него сейчас единственный шанс – написать признание и сотрудничать со следствием. Суд это учтет.
Влад еще в кабинете следователя понял, что Аркадий Наумович дело Ивлева не возьмет – слишком уж проигрышное. Явно проигрышное. Так что придется самому тянуть эту лямку до конца.
– Знаю, мне говорили…
Влад приложил палец к губам, указал на потолок, покачал головой. Быстро написал в блокноте:
«Разговор наверняка записывается. Говорите осторожнее. Если хотите сказать что-то важное – пишите», – и придвинул блокнот к Ивлеву.
Тот помотал головой.
– Мне всё равно.
– Хорошо, – Влад кивнул, но блокнот не убрал. – Давайте сразу проясним один вопрос. Вы согласны, чтобы я был вашим адвокатом?
Одновременно Влад писал: «Вы убили Виланову?»
– Да, – Ивлев посмотрел адвокату прямо в глаза и чуть заметно кивнул.
– И хотите, чтобы я представлял ваши интересы во время следствия и в суде?
«То есть Вы признаете, что стреляли в Виланову?»
– Да.
Влад быстро приписал снизу:
«Случайно или намеренно? Не отвечайте вслух!»
Ивлев взял протянутую ручку, хмыкнул и написал:
«Намеренно. Именно ее я хотел убить и убил».
– Фонд обещал нам финансовую поддержку, если мы займемся вашим делом, так что об оплате не беспокойтесь…
«Улики против вас очень сильные. Вы, скорее всего, будете признаны виновным, ни о каком условном приговоре здесь речь идти не может. Если удастся скостить срок хоть немного – и то будет большая победа. Я искренне советую вам написать полное признание, это поможет мне…»
Жестом попросив блокнот, Ивлев написал:
«Мне очень жаль, но процесс вы проиграете. На суде я собираюсь отрицать свою вину. Хочу получить по полной».
Он
– Пора уже.
Разговор не заладился с самого начала. Дальше – хуже. Ивлев отвечал односложно, писать отказывался, но когда Влад уже засобирался в контору, вдруг неожиданно попросил блокнот и быстро-быстро написал:
«Вы мне понравились, Владислав, но помочь вам я ничем не могу».
Влад потянулся было за ручкой, но Ивлев, словно поддавшись какому-то внезапному порыву, добавил:
«Впрочем, если вам интересно, в камере хранения Киевского вокзала в ячейке номер 14265 лежит тетрадь. Прочитайте – вам всё станет понятно. Код ячейки – 2312».
Никаких других пояснений Влад так и не добился. Пока конвой выводил Ивлева, Влад закурил и, улучив момент, сжег в пепельнице – измятой банке из-под «Пепси» – последнюю страничку блокнота.
Домой он добрался только к вечеру. Пока договорился со следователем, пока заехал в бюро, отчитаться перед Аркадием Наумовичем, да и на Киевский – торопись-не торопись, – крюк вышел не маленький.
Код подошел, внутри ячейки действительно оказалась тетрадь. Старая, советских еще времен, черная коленкоровая тетрадь с изрядно потрепанной обложкой.
Не удержавшись, Влад наскоро пролистал страницы. Ничего особенного. Какая-то таблица, густо исчерканные записи.
Ладно, дома разберемся.
Когда Влад стаскивал в прихожей ботинки, зазвонил телефон. Пришлось бросить на стул дипломат, тетрадь, бежать в комнату, лавируя между коробками. Рубашку Влад скинул немыслимым акробатическим движением, умудрившись не выпустить из рук трубку.
– Хмельницкий слушает.
– Пап, привет!
Маришкин голос показался Владу немного рассерженным. Впрочем, она большая выдумщица, навоображала себе бог знает что, теперь притворяется сердитой.
– Привет, доча!
– Ты почему меня сегодня из школы не забрал? Договорились же! Я целый час после уроков просидела, а ты так и не приехал.
Влад мысленно хлопнул себя по лбу: конечно! Сегодня как раз был его день, а он, лопух, замотался совсем, даже и не вспомнил.
– Пап, ты слышишь?
– Ох, я старый маразматик! Склероз на мою голову, цирроз на мою печень, ревматизм мне в ребро!
В трубке хихикнули.
– Доча, прости, милая, совсем забегался. Давай договоримся на вторник, хорошо? Мне завтра и в выходные надо с бумагами посидеть, а во вторник я тебя заберу.
– Ладно, пап. Только ты не забудь!
– Нет, никогда! Крест на пузе!
Любимая дочкина поговорка развеселила ее еще больше. Влад понял, что почти прощен.
– Да, – как будто вспомнив нечто важное, воскликнул он, – у меня есть для тебя кое-что интересное…