Очи синие, деньги медные

Солнцев Роман

А насчет Наташи пусть продолжают гадать, когда же она успела от него выскочить и куда могла деться.

Оглядываясь, вошел в квартиру - мокрая, румяненькая, чистая Наташа встречала его, лежа на раскрытой постели.

Андрей от смущения угрюмо поделился своими тревогами. Не ворвутся же эти люди сюда под каким-нибудь предлогом, например, напялив милицейскую форму.

– А я им вякнула, что после тебя в парикмахерскую закачусь...
– замурлыкала Наташа.
– Ты говоришь: глупая, а я соображаю.
– Пусть бегают,

парикмахерских в городе до фига...

Андрей обнял ее и шепотом рассказал о своем звонке в Москву.

Они проспали до вечера... Уже в темноте, не зажигая света, привычно собрали чемоданы. Надо было теперь каким-то образом выбраться в аэропорт.

Андрей снова потащился на улицу, уже как бы протрезвевший, с больной головой. Долго стоял на углу, приложив ладонь к сердцу. Наконец, ему повезло - шла мимо белая длинная машина с красным крестом. Приплясывая, как от нетерпения, Андрей замахал руками - "скорая помощь" остановилась.

– Если есть время, отвезите больную жену в аэропорт... летим на операцию. Заплачу сто долларов.

– Сто?
– хмыкнул водитель и обменялся взглядом с сидевшей рядом девчонкой в медицинском халате.
– Подходит.

Машина, сообразуясь с жестами Андрея, завернула во двор, подкатила прямо к подъезду, Андрей метнулся за Наташей, она в сумерках скользнула в салон, легла, Андрей забросил ей в ноги вещи, и "скорая" выкатилась на улицу. Со стороны можно было подумать совершенно однозначно - увозят больного.

Через полчаса они уже были в аэропорту - проехали, не останавливаясь ни возле поста ГАИ, на даже перед красным светофором.

Андрей и Наташа, не оглядываясь, стараясь держаться как можно уверенней, зарегистрировали билеты с чужими паспортами и прошли на посадку, в самый дальний угол темного коридора, где светились красные буквы "РЕЙС 14". Сели на скамейку спиной к проверяющим.

Если вдогонку люди "племянника" приедут в аэропорт - ни в каких списках фамилии Сабанов и Мамина не числятся.

Но волнение не давало спокойно сидеть. Кто-то со стуком опустил рядом тяжелый кованый чемодан - беглецы вздрогнули. Объявили по радио: "Гражданку Потапову просят подойти срочно к справочному бюро" - Наташа нервно засмеялась, шепча Андрею: "Я не Потапова?.." И когда, наконец, их повели и провели в самолет, и самолет оторвался от бетонки, Наташка повернулась к Андрею и бросилась его целовать. Все-таки она его любит. Любит.

...........................................................................................................

Лексутов стоял на ступенях крыльца гостиницы "Украина", сунув пальца в кармашки жилета, в белом костюме, белых ботинках, как кинозвезда на фестивале. Да он и был в мире концертов своего рода "звездой", хотя внешность имел довольно комическую - пузцо, галстук горбом, физиономия круглая

как воздушный шар. Лишь улыбка немного странная - скалил то левую нижнюю часть зубов, то правую...

– Гений, бля!..
– завопил он, когда увидел Андрея с юной очаровательной женщиной. Мог бы и не ругаться. Но Лексутов из мгновенно вспыхнувшей ревности при даме изображал ковбоя.
– Это твоя скрипка?
– И показал, понятно, не на футляр с инструментом, а на Наташу. Засмеялся, играя нижней губой.
– Все заказано, идемте. Деньги есть? Вижу по глазам, что куры не клюют.

Номер сибирякам достался огромный. Но Лексутов не дал им и оглядеться, забормотал:

– Сейчас надо ням-ням... а там и покалякаем!
– Он всегда был обжора. Но даже его, бывшего сибиряка, удивила просьба Андрей заказать в номер обед.

– Шикуешь?

– Нет, - оглянулся на дверь Андрей.
– Есть разговор.

– 0, о!..
– предвкушая особые тайны и, вместе с ними, повышенные комиссионные в виде литров коньяка, Лексутов потер ладошки.
– Но здесь...
– Он закивал на телефон.
– Здесь... конечно, лучше... Но там больше воздуху.
– И Андрей понял.

Они спустились в ресторан, сели в левой сумрачной стороне, у стены. Лексутов стал хмур, как премьер-министр перед заседанием проворовавшегося кабинета, размышляющий о необходимости укрепления законности и нравственности. Ведь если Андрей чего-то остерегается, значит, возможно, идет против Закона. В этом случае он, Лексутов, готов вникнуть и помочь, но только по старой дружбе. У него у самого жена, и не одна, и дети... Заказав щедрый обед ( в частности, попросив принести осетрину, особо любимую Лексутовым - как говорится на его языке, "ням" первой степени), Андрей сразу же сказал тихо и твердо, потянувшись через стол:

– Юра. Мы должны улететь в Италию или Испанию, как можно быстрее. У нее есть загранпаспорт, а у меня нет.

– Три недели, - ответил не моргнув Лексутов.
– При наличии шур-шура.
– Он потер пальчиками, и стало ясно, что это означает.

Андрей покачал головой:

– Это имеется... немного... Но нам бы быстрее. Есть, правда, еще чужой загранпаспорт... мне дал приятель... он похож на меня...

Лексутов отрыл рот и замер, как поющий музыкант на картине Матисса. Закрыл, открыл и прошептал:

– Ксива не в розыске? Если в розыске, могут завернуть сразу в Магадан... Рискнуть, конечно, можно...
– Он, театрально откинувшись, замолчал.

Официант принес коньяку, закуски, старые приятели выпили, Наташа напряженно улыбалась, как куколка, время о времени бегая глазками по люстрам или соседям.

– Покажи...
– Взяв у Андрея паспорт шахтера, Лексутов внимательно оглядел фотокарточку.
– Н-да. Но лучше бы тебе сделать настоящий... Тысяча баксов - и одна неделя. Три тыщи - три дня...