Очи за око
Шрифт:
Виктор со своими товарищами по несчастью очутились в маленькой камере, засыпанной жухлой нестерпимо воняющей соломой. Под потолком на маленькой полочке тускло светила и чадила открытая лампадка. У двери стояло большое ведро. Это была вся обстановка их вынужденного жилища.
Они, молча, прошли к дальней стене и бессильно опустились на солому. Виктор кипел злостью на себя. Как же мог не продумать и такой вариант? Но после драки кулаками не машут. Облапошили его, как мальчишку. Значит, поделом. Нужно было послушаться Марзана, а точнее, Сергея и расстрелять их с расстояния. Кстати, тогда они были бы облапошены. Посмертно. Правда,
Время текло томительно долго. Кажется, что очень давно они тут сидят. Руки окончательно затекли. Хотя еще и не наступило утро. Виктор этого не мог знать, потому что окошка в камере не существовало.
За дверью раздались шаги. С треском, лязгом отдвинулись засовы, вовнутрь камеры продефилировали Елисей, Степан и Миша в сопровождении пяти стражников с факелами, заодно тащивших большие деревянные перекладины.
Земляки подались вперед и нависли над узниками. Заговорил Степан:
— Так и не смогли мы с Елисеем нынче уснуть. Только Михаилу удалось немного подремать. Немного. Так, к нему сразу явился крылатый архангел, его тезка, Михаил, и сказал: идите, дети мои, к людям, что натворили беззакония диавольские на этой земле, к этим падшим атеистам, что теперь заслуженно томятся в подземельях ваших, и свершите над ними именем Господним суд справедливый. Пусть испытают на себе они за тяжкие грехи страданья божьего сына на кресте. Может, тогда уверуют они перед смертию и очистятся от грехов сатанинских.
Проснулся Михаил, помолился Господу и передал нам слова святого Михаила. Вот, мы и пришли сюда исполнить высшее повеление вождя воинства Господня.
Елисей дал команду, стражники принялись за плотническую работу. Сложили три креста, закрепили их скобами к стене камеры.
Виктор попытался вскочить, но его сапогом сбил назад рядом стоявший стражник. Остальные кинулись с краю сидящему воину, стали срывать с него одежды. Голого потащили к крайнему кресту. Виктор широко раскрытыми глазами смотрел, как беднягу распинают на нем. Он не хотел слышать его вопли, когда гвозди пробивали ладони и глубоко входили в доски. Отупевший, перестал воспринимать происходящее. Как сквозь ватную подушку слышались звуки вокруг, и совершенно неразборчиво. В глазах упорно двоилось, часто покрывался взор розовой пеленой. Сердце бешено стучало, готовое разорвать правую сторону груди или самому разорваться в клочья.
Отошли от распятого парня стражники, подскочил туда Миша с длинным кинжалом в руке. Он стал яростно колоть голое тело, обливаясь с головой кровью жертвы. Еле оттащили его от распятого трупа.
Стражники кинулись ко второму воину Виктора. Оставили его самого на закуску, видать. Вновь повторилась дикость с оголением и распинанием. Виктору казалось, что все это происходит не в его присутствии. Это он смотрит передачу по телевизору. Сейчас скажет Вале, чтобы переключила канал, и все кончится. Но ничего не кончалось. Он видит в розовом свете экрана бессильно свисшего на прибитых руках своего воина. А вот и архангел Михаил с кинжал приступил к пиршеству. Кровь долетает теперь и до него и на остальных брызгает. Они недовольно морщатся, но пока не мешают баловаться. Пусть хоть раз отведет душу человек. Отвел. И его отвели от истерзанного трупа. Теперь Елисей с ухмылкой смотрит на Виктора.
— Сейчас
К нему подпрыгивают стражники, больно сдирают плетенку и белье. Голого тащат к последнему свободному кресту. Как ни сопротивлялся, растягивают руки в стороны, двое держат, двое забивают гвозди. Острая боль пронзает все нутро. Хочется завыть и потерять сознание. Но оно не хочет нырнуть в забытье. Оно хочет сполна испытать муки резни по живому. Острая боль от искалеченных ладоней простреливает по мышцам рук. Да так сильно, что в ушах отдается, как стрельба. Наконец-то, кажется, сейчас потеряет сознание. В глазах темнеет. Вопль пробуждает почти убежавшее из реальности сознание. Вопят все вокруг. Виктор напрягает силы. Нет, не может. Но, кажется ему, что видит Марзана. Где же он теперь, промелькнула грустная мысль. Кто же его поддерживает так удачно, что даже боль уменьшилась? Неужели Миша пожалел его?
Сквозь бред слышит знакомый хриплый голос:
— Виктор, держись.
За что держаться, если и так прибит, мелькает в голове последняя дума, прежде чем совсем выключилось сознание.
Глава 22
Сквозь мрак проглянуло белое марево. А в ней знакомые черты лица.
— Он приходит в себя, — издалека слышится голос Сергея.
В мареве проступают другие черты, такие близкие, любимые.
— Сережа, ты меня слышишь? — раздается совсем рядом дрожащий голосок Милы.
Его милой Милы. Как она может сомневаться, что он ее не слышит. Хочет сказать это, а из горла раздается хрип.
Еще один голос поблизости слышится:
— Ему еще отдыхать нужно. Оставьте, пожалуйста, его.
— Нет, — хрипит Виктор. — Пусть остается со мной.
Ой, как громко они радуются. Даже мозги шевельнулись. Болью отдались в голове.
— Только потише, — хрипит он. — Не кричите так.
Его услышали и притихли сразу.
— Где я? — спрашивает он.
Память потерял, что ли? Удивляется самому себе. Почему не помнит, где находится?
— Ты дома, дорогой, — появляется перед глазами Мила. — Теперь все хорошо.
«Что хорошо? — пытается понять Виктор. — А что плохого было?»
— Я хочу встать, — наконец выговаривает он и с трудом поднимается на локте.
Откуда-то выскакивает Семен:
— Нет, Виктор. Тебе лежать еще надо. Я тебе обезболивающий укол сделал. Пока действие не пройдет, не сможешь ходить.
— Обезболивающий? — удивился он. — У меня нигде не болит…
Глаза его заметили толстые повязки на кистях. Разом нахлынули все воспоминания. Лавина эмоций перехлестнула душу. Перед глазами ускоренными кадрами промелькнули кресты, истерзанные тела на них, сверкающие глаза архангела в камере. Сердце учащенно забилось, и он без сил рухнул на подушку. В глазах выступили предательские слезы.
Сергей смущенно отвернулся, а Мила прижалась щекой к его лицу. Но Виктор не плакал, как они подумали вначале. Он зарычал, да так, что Мила отпрянула, а Сергей с тревогой повернулся к нему.
— Где Марзан? — повысил голос Виктор. — Хочу видеть Марзана.
— Сейчас, позову его. — Виктор выскочил из палаты.
— Мила, давно я так тут валяюсь?
— Нет, дорогой. Только второй день, — гладила его по голове Мила.
Подошел Семен:
— Виктор, руки болят? Может, еще обезболивающее вколоть?