Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
Куда? Как кажется, к христианским нравственным идеалам. Почему к ним? И к ним ли? Я не понимаю и потому не берусь судить. Я понимаю только одно: пока «святоотческая психотерапия» полна внутренних противоречий, которые прикрывает обилием непонятных слов. Вырастет ли она до той науки, на которую заявилась? Пусть на это ответит автор следующими трудами.
Впрочем, той же противоречивостью болеют все книги научных христиан и христианских ученых.
Я же испытываю желание встряхнуть головой, будто на нее набросили какую-то улучающую сеть, и пойти к тем людям, которые четко избрали сидеть на одном стуле. Однако приведу еще один пример этого слоя сознания.
Глава 5. Православная психотерапия Митрополита Иерофея
Последний
Издана в «Свято-Троицкой Сергиевой Лавре» с благословения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Значит, русская Церковь считает эту книгу почти канонической и точно своей, если, конечно, Патриарх не подмахнул, не глядя, только чтобы отвязаться от пройдошливых издателей. В таком случае два раздела ее — «Православие как медицинская наука» и «Православный врачеватель» — могут быть только попыткой Церкви приспособить силу и образы Науки для своих нужд. Не могу удержаться, загляну в раздел о Православии как медицинской науке.
Рассуждения автора кажутся мне немножко диковатыми и вызывают сомнения в чистоте изначальных положений, на которых строится все остальное здание. Они похожи немножко на шутку, на некое «условно говоря». Но если ты так пропустишь их вначале, то дальше может оказаться, что все очень логично. Поэтому пометку, что исходные основы всей книги шутейные или условные, сделать себе необходимо. Вот прочитайте сами.
«Уже сформулировано много истолкований христианства и дано много ответов на вопрос, что такое христианство и какова его миссия в мире. Эти ответы по большей части справедливы. В дальнейшем мы постараемся по возможности подробнее показать, что христианство, а именно Православие, является медицинской наукой, а также объяснить, что такое исцеление и как оно достигается» (Иерофей, с. 18).
Ведь так и хочется пропустить, пожав плечами: мол, можно и так. Мол, христианство действительно многим помогает исцелиться. Но все же, разве Христианство — это часть Медицины? Или же здесь идет какая-то обработка общественного сознания? Конечно, Христианство никогда не было и никогда не считало себя разделом Медицины. Значит, все это какие-то игры. Либо самой Церкви, либо коварного языка митрополита Иерофея, который со своим языком управляется плохо.
Более всего здесь подошли бы выражения вроде: православие часто исцеляет, и мы могли бы сказать, что в этом смысле, условно можно говорить про христианство как про еще одну медицину. Или даже можно было сказать, что в отношении исцеления душ христианство сегодня является единственной настоящей медициной, поскольку все психотерапии и психиатрии по настоящему не лечат и тем более не целят. Но это бы означало лишь то, что в Православии имеются знания, которые стоит рассматривать как целительские, а Медицине уже давно пора их изучать. Но Православие не есть медицинская наука!
Но Иерофей не оговорился. Далее он продолжает развивать свою мысль и доказывает, что Христианство настолько медицинская наука, что даже не философия и не религия!
«Объясняя специфику христианства, многие полагают, что это — философское учение или религия, одна из многих, существующих с древности.
Но, конечно, христианство не является философией, как ее обычно понимают в наше время. Философия излагает умозрительные построения, как правило, не имеющие связи с реальной жизнью…
Точно так же христианство нельзя считать религией, по крайней мере, в том смысле, который вкладывается в это понятие теперь» (Там же, с. 18–20).
И далее отец Иерофей упорно и трудолюбиво доказывает, что Христианство выше всех этих современных понятий о религии и потому христианство — «прежде всего врачевание» (Там
Честно признаюсь, я люблю видеть вещи с неожиданной стороны. Но не меньше я люблю чистоту рассуждений. И в данном случае утверждение, что христианство — прежде всего врачевание, приходит в противоречие с утверждением, что «Православие является медицинской наукой». Смотрите сами, во втором утверждении между частями стоит знак равенства, а в первом Православие не равно врачеванию, поскольку лишь «прежде всего» врачевание. Значит, оно гораздо больше, хотя может использоваться и как врачевание. Это говорит о том, что Иерофей не философ и использует понятия вольно. Скорее всего, он церковный политик. И это надо учитывать при использовании его сочинения.
Тем не менее, подобная книга не может существовать без развернутого определения души, и действительно, душе в ней так или иначе посвящено несколько глав в разделе «Православная психотерапия». Вот их я бы и хотел разобрать. Скажу заранее: нельзя замахнуться на создание «психотерапии», то есть «науки лечения души», без весьма определенного понятия о душе. Если предметом науки оказывается некая неопределенность, это уже не наука.
Тем не менее, Иерофей начинает весьма туманно. Возможно, это лишь проявление его литературного стиля. Итак, определение души. Вначале как его дают современные богословы.
«Слово «душа» (психе) "принадлежит к числу наиболее сложных как в Библии, так и в христианской литературе". Оно имеет много значений в Священном Писании и в сочинениях святых отцов. Как замечает профессор Христос Яннарас, "семьдесят толковников Ветхого Завета использовали слово психе для перевода еврейского термина нефеш, имеющего много значений. Этим словом именуется все живое, всякое животное, хотя в Писании оно обычно употребляется применительно к человеку и обозначает способ проявления в нем жизни. Оно относится не к одной лишь духовной составляющей человеческого существа, в противоположность материальной, но обозначает человека как целое, как уникальную живую ипостась. Душа не просто обитает в теле, но выражает себя через тело, ибо оно, так же как и плоть или сердце, соотносится с нашим «я», с образом нашего бытия. Душа — то же, что и «человек», «некто»… "Душа — не причина жизни, но скорее ее носитель.
Душа — это жизнь, присутствующая в каждом создании, например, в растениях и животных; душа — это и жизнь, которая присутствует в человеке. Это и каждый человек, обладающий жизнью, и та жизнь, которая выражается через духовную часть нашей личности. Это и сама духовная составляющая нашей личности» (Иерофей, с. 95–96).
То, что словом «душа» обозначаются разные предметы, мы знаем. И что, когда говорят «живая душа», имеют, в виду просто человека, тоже. Ничего особенного в таком расширительном использовании этого слова нет. Не губи живую душу — означает просьбу не убивать. Но убивать собрались человека, а не душу. Иначе говоря, будет загублена не душа, а как раз то единство души и тела, что мы зовем человеком. Душа же при этом отчетливо осознается чем-то самостоятельным, что вылетит из тела и будет жить посмертно.
Следовательно, это лишь личный выбор автора, какое из значений слова «душа» использовать в качестве предмета своей науки. И мы должны отчетливо осознавать, что Иерофей предпочитает использовать для своей психотерапии понятие души, которое обозначает человека как целое, как уникальную живую ипостась. И это очень оправданное использование понятия, потому что только оно позволяет создавать некую науку психотерапию без особого труда.
В сущности, если вспомнить последнюю строку его рассуждения, Иерофей приравнивает душу к личности. Именно ее он и предполагает психотерапевтически целить. И это опять же оправданно, потому что вся психология и психотерапия как раз и работают с личностью, лишь слегка касаясь сомы, то есть тела. Если предметом психотерапии будет личность, даже именуемая душой, такая наука оказывается возможна и узнаваема. Она будет принята мировым научным сообществом.