Ода близорукости

Бородицкая Марина Яковлевна

К ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ

Мы вместе пили, мы вместе ели, Но согласись, мои амур, Что два поэта в одной постели — Всё-таки чересчур. Ну да, случаются

исключенья, Вот хоть Верлен и Рембо, Но их любовные приключенья Нам повторить слабо. А вдруг к священной жертве некстати Потребует Аполлон — Как мы поймём в тесноте объятий, Кого к ней требует он? Не лучше ль двум разойтись поэтам По койкам — да на покой, И по стишку сочинить об этом? Прочти, как закончишь свой!

* * *

Жалко Малеевки! Больше такого ковчега Нам не обресть: всякой твари там было по паре. Почвенник, западник там от жасмина до снега Мирно в аллеях бродили и вирши кропали. Жёлтого с белым советского жалко ампира: Главного корпуса, тёртой морковки с капустой, Серафимовича многострадального бюста В чьём-то картузе, под лестницей, возле сортира. Вольницы детской, компании той воробьиной — Вот чего жаль! Малышей от себя не гоняли, Ставили Толкина, в съезд Горбачёвский играли, Тайно вращали бутылочку в дебрях жасмина… Жалко голодной зимы девяностого года, Плова

«бухарского» с горькой компотною гущей, Пряников, кем-то добытых и розданных с ходу, Страха, веселья, надежды, отчаянно лгущей. Жалко Малеевки, этой тропы к водопою, Где замиряются в засуху дикие звери, Строф о любви с королевскою рифмой тройною, В ночь голубиную — стулом задвинутой двери.

* * *

Давайте из жизни пока не уйдём, давайте побудем немного: пусть мокнет в окошке фонарь под дождём в кокошнике нежного смога. Давайте ещё поскучаем чуток, на двери поглядывать бросьте: когда-то ещё завернём на часок в такие уютные гости? Здесь можно беседой тоску заглушить, обдуть фолианты от пыли… И молвит хозяйка: «Куда вам спешить? Ещё ведь и чаю не пили».

ЗАПИСКА

Я никогда никому объяснить не в силах, что у меня к чему. Про любой пустяк мямлю: мол, исторически так сложилось, так получилось, а пуще — сказалось так. Добрый мой критик с розовыми щеками, мысленно прижимаю тебя к груди и оставляю на кухне тетрадь со стихами: будешь анализировать — не буди.