Одаренные дети

Монкс Франц

От противников особого подхода к обучению одаренных детей часто можно услышать следующий аргумент: «Да, но мы же живем среди обычных людей. В течение всей жизни им придется иметь дело с обычными людьми, должны же они научиться с ними общаться». Проблема, однако, состоит не в трудностях в общении с обычными людьми, а в том, что у всех есть потребность в нормальном общении. Это возможно только с людьми, которые понимают вас, смеются над вашими шутками и с которыми вам нравится иметь дело. Не существует никаких резонов для того, чтобы запрещать умным детям иметь в своем окружении несколько других умных детей, хотя бы для того, чтобы весело проводить с ними время. Это не сделает их автоматически учеными затворниками: наоборот, это поможет им развить свои социальные качества. Они поймут, что им совсем не обязательно себя переделывать.

Раймонд и Эвелин

Уже в двухлетнем возрасте, посещая детский сад, Раймонд

выделяется разнообразием используемых им языковых конструкций. В младшем дошкольном возрасте он пытается сам научиться читать. По совету школьных учителей родители пытаются отвадить его от этого занятия. Учителя боятся, что в таком случае Раймонду в третьем и четвертом классе уже нечего будет делать. Так взрослые начинают сдерживать его спонтанную, естественную любознательность и любопытство. Он всегда был очень послушным ребенком, и поэтому изначально с ним не было никаких проблем. Но именно благодаря этому систематическому сдерживанию его мотивация настолько упала, что он уже больше не хочет прикладывать никаких усилий. Он не видит необходимости в выполнении школьных заданий – все и так само по себе образуется.

Учителя не сделали ничего, чтобы предложить привлекательные для него познавательные цели, к которым он мог бы стремиться. Какая Раймонду польза от искоренения его любознательности и от того, что его вопросы остаются без ответа? У нас нет ответа на этот вопрос. Это решение, видимо, было специально принято для облегчения работы учителей, но с течением времени оказывается, что и эта цель себя не оправдала.

Из-за отсутствия внешней стимуляции Раймонд придумывает свой собственный способ сделать учебу интересной: он начинает дома заранее просматривать темы предстоящих уроков. Он делает это не для того, чтобы произвести впечатление на учителя, а потому, что действительно хочет научиться чему-то новому. На уроках он исправляет или же дополняет учительницу, когда та не совсем правильно что-то рассказывает. По крайней мере, теперь посещение школы приобретает для него хоть какой-то смысл. Это единственный способ что-нибудь сказать на уроке, потому что учительница его никогда не спрашивает. Она считает, что те дети, которые не понимают объяснения учителя, имеют право первыми задавать вопросы. Естественно, что учителей очень раздражает его поведение. Они считают его умником, но Раймонд ведет себя так потому, что школа не предлагает ему ничего интересного. Учителя предпочли бы, чтобы он не выделялся, хотя совершенно неправильно ожидать этого от восьмилетнего мальчика.

Школа предлагает одаренным детям очень мало не только в интеллектуальном, но и в социальном плане: Раймонда учат целых семь учителей по разным предметам. Однако понятно, что для здорового социального и эмоционального развития ребенок нуждается в одном постоянном учителе, с которым он смог бы выстроить нормальные отношения.

В целом ситуация выглядит следующим образом: в школе Раймонда сдерживают и затыкают рот. В школе он не может реализовать себя в интеллектуальном плане. В социальном плане школа также не предлагает ему стабильности, у него слишком много разных учителей. Это чудо, что с ним не возникло более крупных проблем, чем та, что в классе его считают «выскочкой». У учителей Раймонда на повестке дня стоит только один вопрос: как нам его усмирить? Становится очевидным, что из-за отсутствия специальной педагогической подготовки и надлежащего учебного материала роль учителя в основном сводится к поддержанию в классе порядка и спокойствия. Тем не менее остается наболевший вопрос: что же эта школа может предложить Раймонду?

У младшей сестры Раймонда Эвелин, которая уже учится в начальной школе, другой характер, чем у ее брата. Она не выносит того, что ее познавательные порывы постоянно сдерживают, и яростно этому сопротивляется. В школе детям выделяют один час для самостоятельных занятий, однако читать Эвелин не разрешают, потому что учителя опасаются, что в таком случае она будет слишком опережать своих одноклассников. Эвелин демонстративно кладет свои ноги на стол и настаивает на своем праве, как и другие дети, выбирать, чем она хочет заниматься в предоставленный ей свободный час. Почему другие дети могут выбирать, а она нет? Из-за того, что Эвелин реагирует не так, как ее брат, их родители вдруг осознали, что и Раймонд из-за своей покладистости все это время интеллектуально «голодал». Они не только увидели, что Раймонду тяжело в школе, но и то, что он способен на гораздо большее, чем требует от него школа. Кроме того, им стало ясно, что он совершенно не научился прикладывать усилия для выполнения заданий, что может аукнуться позже, в старшей школе, да и во взрослой жизни. Мотивация не приходит сама по себе: для нее нужно создавать условия, ее нужно поощрять. Кроме того, в школе Раймонд выработал привычку «выводить учителей на чистую воду», что впоследствии может перерасти в неприятную личностную черту.

Часто говорят, что дети легко адаптируются. Даже если ребенок и адаптируется быстрее, чем взрослый, приведенные примеры показывают,

что ребенок восьми лет уже в значительной степени сформирован той окружающей средой, в которой он вырос. Небольшая приладка к окружающей среде еще возможна, но чтобы вписаться в культуру деревни, в которой они вдруг очутились, Андреасу и его сестре нужно полностью перестроить свое поведение. С другой стороны, маловероятно, что деревенские дети смогли бы приспособиться к Андреасу. Это их деревня, и они не могут, да и не хотят приспосабливаться к этим горожанам. В этом не было бы необходимости, если бы они могли приняли Андреаса таким, каков он есть: не просто ребенка из города, а ребенка с высоким интеллектом. Но и этого они делать не хотят. Для Андреаса и его сестры их жизнь дома и вне его, в школе и на улице, – это как жизнь на двух разных планетах. Андреас еще настолько мал, что даже не понимает, что его поведение и словарный запас отличает его от других детей в его школе. Желание родителей Раймонда и Эвелин влиться в деревенскую жизнь и не выделяться на фоне других деревенских жителей на практике, оказывается, очень непросто реализовать. Даже если бы школа и была готова пойти навстречу и удовлетворить познавательные потребности Андреаса, то в социальной сфере непреодолимый разрыв, вероятнее всего, сохранился бы. Родители постепенно прозревают, что они недооценили, что в сфере интеллектуальных способностей царят другие законы, чем в социальном общении. Например, человек с очевидно низким интеллектом не может, как бы он ни старался, конструктивно участвовать в собрании ученых-физиков. Даже если ему этого очень хочется и он из кожи вон лезет, все равно это невозможно. Настолько же невозможной является и обратная ситуация. Природа не позволяет делать такие резкие переходы. Эти два ребенка просто-напросто не соответствуют деревенской среде. Правильнее было бы родителям заранее изучить, способны ли их дети вписаться в эту среду. Если бы они обнаружили, что это невозможно, то лучше было бы и не переезжать туда жить. Таким образом, совершенно не обязательно человек может адаптироваться к любой окружающей среде.

Для Раймонда конфронтация со школьной средой не носила такого тотального характера. Он не был чужаком. Кроме того, он даже очень старался приспособиться как в социальном, так и в интеллектуальном плане. Но и это зашло слишком далеко и стало принимать пагубный характер. В школе ему приходилось приспосабливаться, так как там решительно не желали стимулировать интеллектуальное развитие детей. Например, в этой школе ни одному ребенку не давали направление в старшую школу высшего уровня. Из-за того, что Эвелин, его младшая сестра, сумела отстоять свое право на самореализацию, родителям стало наконец ясно, что у обоих детей в школе назрели серьезные проблемы. Только после этого школа пошла Раймонду навстречу.

Бывает и сразу все хорошо:

Баренду разрешают быть самим собой

Когда Баренду было немногим больше трех лет, его родители обратились в Центр по изучению одаренности в городе Наймеген за советом, как наилучшим образом воспитывать ребенка. Действительно ли Баренд, тогда еще их единственный ребенок, был таким умным и одаренным, как им казалось? Уже в юном возрасте Баренд сильно интересовался техникой. Так, например, он не только знал названия различных инструментов, но и то, как их нужно использовать: он мог, например, использовать штангенциркуль или уровень. Одним из его первых слов было слово «отвертка». Когда ему было всего полтора года, он часто ходил со своей любимой пластиковой отверткой по дому и все чинил. Но вскоре его перестали устраивать игрушечные инструменты, и он стал требовать настоящие. Он также был музыкален и испытывал интерес к музыке, отдавая явное предпочтение некоторым композиторам.

Исследование показало, что Баренд на самом деле был очень интеллектуально одаренным, а также очень творческим ребенком. Его родителей волновало, правильно ли они его воспитывают, нужно ли им заниматься с ним больше или меньше, или по-другому? На самом деле они воспитывали его именно так, как надо. С детства они давали ему серьезные ответы на его вопросы и на языке, который был ему понятен. Вопросы типа «Как работает электричество?» были самыми обычными. К тому же дома у них было полно самого разнообразного материала для того, чтобы удовлетворить его текущие интересы и стимулировать развитие новых интересов.

На данный момент Баренду тринадцать лет. Его интерес к технике снизился с тех пор, как он решил сосредоточиться на музыке. С четырех лет он учится игре на скрипке, сначала он брал один урок в неделю, а потом стал заниматься два раза в неделю. Когда ему было пять лет, он спросил, можно ли ему также учиться игре на фортепиано. Ему разрешили, и ему это очень нравится. Он также играет в шахматы, в хоккей, и у него много друзей.

Родители Баренда нашли школу, в которой он не очень выделяется. В этой школе есть и другие дети, которые играют на музыкальных инструментах, в том числе и на скрипке. В пять лет Баренд и несколько из его школьных друзей с энтузиазмом рассказывали, что они учатся играть на скрипке для того, чтобы, «когда вырастут, играть в полицейском оркестре!»