Одарённый гомункулами
Шрифт:
— По приказу господина…
Мощный удар впечатал в землю того, кто попытался оспорить вердикт.
— Я ВАС ПОУБИВАЮ НАХЕР, ЕСЛИ СЕЙЧАС НИКТО ОТСЮДА НЕ УЙДЁТ! — яростно прорычал Эдвард. Алое око за его спиной угрожающе моргнуло.
Атмосфера становилась мрачной и устрашающей. Алхимики и военные видели своего коллегу, но не могли узнать его. Никогда ещё Эдвард не показывал, на что он способен. Но нашлись здравые люди, которым была дорога их жизнь, а потому беглым шагом поспешили в сторону Государственного Штаба. Пускай с Цельнометаллическим разбирается начальство, сами ребята подставляться не хотели.
— А вы стойте здесь! — и теневые
Пожалуй, именно появление этого человека можно было назвать чудом. Зеновия почувствовала облегчение и спокойствие: Эдвард защищал их и появился очень вовремя. Одновременно же с этим, девушка испытала и дикое удивление: они напару с Лингом — гомункулом — сражались против отряда военных и алхимиков, и проигрывали; Эдвард же в одиночку усмирил их и даже нейтрализовал агрессию со стороны наёмников. И дело было вовсе даже не в статусе блондина, что он алхимик. Военные испугались не его — их напугала его сила.
Элрик обернулся к Лингу и Зеновии, и на смену его мрачной маске пришла прежняя добрая улыбка, а глаза — пускай и красные — теперь выражали искреннее дружелюбие.
— Привет, ребят. Надеюсь, вы ещё не успели написать завещание?
— Хе-хе! Да после тебя я готов что угодно подписать, — засмеялся Линг и, первым выйдя из теневого кольца, пожал руку блондина. — Рад, что ты теперь снова с нами. Ты даже не представляешь, как нам без тебя было плохо.
— Представляю, — улыбнулся Эдвард и подмигнул синеволосой. — Привет, буфера. Скучала по мне, пока я покорял просторы иного мира?
— Размечтался! — пробурчала Зеновия, но от улыбки не удержалась. — Ну и каков он, этот иной мир?
— С удовольствием поведаю о своих приключениях и выслушаю о ваших, но сейчас у нас мало времени. Где Иссей и остальные?
— Он ещё не вернулся, — ответил Линг, нахмурившись. — Иссей пошёл вызволять Ирину, Ран и Фу, но по идее, он должен был вернуться через десять минут. Если же он вступил в битву с фюрером, то всё очень плохо.
— С чего ты взял? Фюрер хоть и не ангел, но человек он щедрой души.
— Эдвард, ты не понимаешь! — в глаза Грида был абсолютный страх, что даже Элрик невольно испугался. — Ваш фюрер — гомункул по имени Расс! Я однажды сталкивался с ним в схватке… и я… знаю, насколько он опасен и грозен. Эдвард, его надо спасти — в одиночку Иссей не выживет!
— Не болтай ерунды! — рассердилась Зеновия, но её сердце пропустило несколько ударов. — Иссей справится! Он сумел выбраться из склепа и спасти Эдварда, а уж один гомункул… пф-ф…
— Ты просто не понимаешь, дура! Ты не сражалась против него и не знаешь, насколько жесток этот гомункул.
— Так, хватит! — осадил обоих Эдвард. — Рвём в тюрьму — мы должны остановить этот беспредел и, наконец, прояснить случившееся. Эй, вы двое!
Последнее было адресовано Трейну и Эмилии. Тени вокруг них разошлись.
— Идёте с нами!
(здесь музыку можно выключить)
Последний удар окончательно заставил Иссея согнуться от адской боли и выпустить много крови изо рта. Правая часть лица юноши была полность в крови, кости нещадно болели, было вывихнуто плечо и сломана нога. Иссей лежал на полу и пытался кое-как подняться, но у него не было никаких сил. Расс жестоко избил парня, буквально разломав изнутри. Хёдо было больно даже сделать вдох, не то, что пошевелить пальцами. Казалось, что Брэдли сломал ему всё, что
— Ну вот и всё, Иссей Хёдо — ты проиграл, — хмыкнул Расс, гневно глядя на побеждённого юношу. — Но раз уж ты разбил экран по выжиганию мозгов, тогда я приступлю к более традиционным методам — я испробую различные приготовленные мной инъекции на твоей подружке, и всё это будет сделано на твоих глазах. Смотри и запоминай, а потом вспоминай этот момент меж чашкой чая и бутерброда… ах, прости, совсем забыл. Я потом и над тобой поэкспериментирую.
С этими словами, Брэдли направился к столику, на котором находились шприцы с упаковками для инъекций. У него была немного помятая и порезанная рубашка (Иссей постарался во время сражения), но мужчина не обратил на это внимания. Всё, что оставалось Иссею — это смотреть, как его подругу уродуют и делают из неё подопытного кролика. От бессилия Хёдо начал плакать. Он прекрасно понимал, что больше ничего не в силах сделать, но и не желал мириться с тем, чтобы Ирину мучили. В груди болезненно билось сердце от злобы и ненависти к Рассу, но силы юноши иссякли.
Ирина сидела на стуле, но её глаза были тусклыми от того наркотика, который ей вколол Расс. Но слёзы продолжали скатываться по её щекам и падать вниз. Шидоу не чувствовала ничего, не могла понять, где реальность, а где миф. Она лишь жила последними воспоминаниями своей жизни в данный момент, и её поглощала боль. Расс продолжал заниматься своими делами, не обращая ни на кого внимания.
Иссей закрыл глаза и продолжил тихо рыдать. Почему? Он отказался от возвращения в родной мир, преодолел опасный путь… и ради чего? Ради того, чтобы запечатлить момент смерти Ирины? Расс жесток! Он не оставит её в живых, как бы ни умолял Хёдо. Гнев полностью подчиняется Отцу, отрицая то, что все, кто был в склепе — за исключением миньонов — уничтожены. Почему всё так плохо? Почему? Иссей не мог остановить слёзы, они шли сами по себе. Да будь он хоть чуточку сильнее, ему бы удалось спасти свою лучшую подругу.
— Иссей… — прошептала Ирина. Иссей тут же распахнул глаза и посмотрел в сторону плачущей девушки. Она по прежнему не пришла в себя, лишь тихо бормотала. Расс не обратил на это внимание. — Иссей… Прости… Мы думали, что нас предал… Прости… Прости… Ты не виноват, Иссей… Прости… Мы стали хорошими друзьями… Ты многому научил нас… Эдвард… Эдвард погиб… Эдварда убили… Прости… Это я виновата… Прости меня… Прости…
— Ох, девочка начинает бредить. Эх, понимаю, — Расс между делом погладил медовласку по голове и продолжил что-то размешивать в металлическом блюде. — Я бы тоже бредил, окажись в этой ситуации, хе-хе! Ну, у жизни на каждого свои планы: кто-то умрёт сегодня, кто-то умрёт завтра. Все мы когда-нибудь умрём.
Иссей был зол как чёрт, но он не мог пошевелиться.
Больше всех был в ярости Кратос. Он никогда не был так озлоблен, как сейчас — даже тогда, когда сражался с Зевсом. Всё, что происходило сейчас, ни шло ни в какие рамки с тем, что пережил Павший Бог Войны. Он не мог почувствовать боль Иссея, но не нужно было много думать, чтобы понять, насколько сейчас плохо его ученику. Кратос смотрел на Ирину глазами Иссея и ещё больше впадал в ярость. Этот Расс — белый воротничок эдакой интеллигенции: красноречивый, разговорчивый, философский. И именно это бесило его больше всего! Кратос лично хотел разорвать этого ублюдка на части.