Одарённый гомункулами

Хог Лимит

Иссей от бессилия сжал кулак и со всей силы ударил по стене. А потом ещё раз! И ещё! Из разбитых костяшек на одеяло покапали алые капельки крови, но Хёдо не обратил на это внимания. Поднявшись с кровати, бывший демон встряхнул повреждённую руку и принялся одеваться. Он одел свой привычный чёрный жилет с оранжевыми краями на плечах, застегнул молнию, затем обулся и глянул в зеркало.

Его кожа была бледнее, чем у мёртвого. Серебристо-фарфоровый покров казался слабым отражателем от лучей солнца. Иссей не помнил, чтобы его кожа приобретала такой цвет, да и ухудшения состояния он не чувствовал. Красная татуировка стала теперь алой, и на бледном фоне казалась очень вызывающей, бросающейся в глаза.

На глаза накатила пелена от бессилия, злобы и тоски. Медленно шагая по комнате, Иссей нарезал два круга, после

чего вернулся к кровати, сел на её край и закрыл своё лицо руками; по тыльной стороне правой ладони медленно стекали мелкие капли крови. Хотелось плакать, хотелось рвать зубами, лежащее рядом одеяло. Хотелось кричать, хотелось бить кулаками в стену. Хотелось рушить, хотелось убить. Хёдо и сам уже не понимал, кто он такой. Парень помнил о себе всё, но его жизнь казалась ему совершенно другой — незнакомой. Эти погони, битвы и поражения — они казались парню ненастоящими, будто это всего лишь сон. Иссей желал побыстрее проснуться и, наконец, забыть про этот страшный кошмар, но жуткая боль давала ему понять, что сон он, скорее, видит только тогда, когда спит. Что этот мир полон жестокости и насилия, полон злобы и ненависти, полон отчаяния и боли. Здесь нельзя быть очень добрым и верить каждому на слово. Иссей допустил роковую ошибку — поверил ишварцам. Люди они оказались неплохие, однако даже в их рядах завёлся тот, кто приведёт народ Ишвара к гибели. И в алхимиках есть те, кто теперь точно будет ненавидеть Хёдо за ошибку. Этот мир показал парню клыки, когда брюнет почувствовал, что всё не так плохо. Доброта и честность не приветствуется — это залог алхимии! То, что было до попадания сюда — забыто! Нельзя быть тем самым школьником Академии Кё, владея Мечами Хаоса. Этот мир надо поставить на место раз и навсегда, чтобы больше не чувствовать перед всеми долг и жалость. Надо быть жестоким, надо быть одержимым своей целью. Риас — вот его истинная цель! Иссей обязан спасти её, убить влюблённого в себя нарцисса Райзера, и только тогда его путь закончится. А для начала придётся тренироваться и становиться сильнее перед предстоящей битвой. И бывший демон уже знал, кто будет следующим, кого он убьёт с превеликим удовольствием.

Убрав от лица руку, Иссей высунул язык и провёл им по сбитой костяшке. Рецепторы тут сбалансировали солоноватый привкус ржавчины, а во рту стало гадко. От тёплого прикосновения влажной эластичной мышцы, ранка вернула пульсацию боли вновь, Хёдо сжал свободные пальцы в кулак.

— Радуйся до поры, до времени, Эдвард Элрик! — гневно прорычал Иссей, ударив кулаком в ладонь. — Придёт время, и ты сам попросишь меня о помощи. Теши своё самолюбие, пока есть момент. А ты, Шрам, запомни: я никогда не прощаю, когда меня кидают! Лучше не попадайся мне на глаза!

«Хм-м… А пафоса-то сколько».

— Если тебе недостаточно моих слов, то я дам клятву на крови!

Иссей чувствовал сильную ярость. Он моментальным жестом выхватил клинок из-за спины и приставил лезвие к ладони, приготовившись полоснуть по коже.

«И простых слов хватит, чтобы поставить цель. И сейчас ты очень похож на меня. И мне это не нравится».

Кратос как-то грустно хмыкнул, сложив руки на груди. Однажды он заработал собственными усилиями титул «Монстра», но через время осознал, насколько тяжким может быть этот груз. От него нельзя было убежать, нельзя спрятаться. Невозможно скрывать эмоции, и жизнь другой не становится. Лишь кровопролитные сражения и ярость становятся лучшими друзьями, притупляя боль алыми пятнами крови поверженных врагов.

Иссей отвёл взгляд от повреждённой руки и вновь глянул в зеркало. Хотелось разрыдаться, но из его груди вырвался лишь смех, наполненный яростью и болью.

— Заметно! — болезненно прыснул Иссей.

Миновала неделя. Каждый раз ложась спать, Иссей появлялся в своей придуманной локации, и Призрак Спарты, ставший наставником юного носителя Мечей Хаоса, тренировал его. Первые дни дались тяжко: Кратос не давал ни секунды передышки Хёдо, гоняя парня и кидая в разные стороны. Иссей пытался сражаться, но навыки новичка с навыками профессионального спартанца не могли сравниться. Бывший демон размахивал клинками, однако Кратос легко блокировал атаки Иссея, после атаковал безжалостно, и Хёдо откидывало назад. Во время передышки, Кратос объяснял Иссею правильные траектории ударов,

и обучил нескольким приёмам клинков для сражения: Гарпун Ориона, Копьё Прометея и Циклон Хаоса.

Третий и четвёртые дни начинали увенчаться успехом: балансируя недавний опыт, Иссей использовал тяжёлые атаки и отгонял Призрака Спарты на несколько шагов назад, но Кратос умело находил лазейку, и, дождавшись, когда Хёдо откроется, бил в уязвимое место. Генерал Спарты объяснил бывшему демону ещё одну стратегию боя — атаковать в тыл. Затем, тыкнув пальцем в самые чувствительные и слабые точки, Кратос жёстко наставлял своего ученика, и бой продолжался. Однако Призрак Спарты не был мягким тренером, и Иссей, порой, старался убежать от атак меченого воина, за что получал по голове.

Пятый и шестые дни становились более лёгкими: Иссей сумел, наконец, выдержать бой на три минуты и дать хороший отпор Призраку Спарты. Но радость брюнета миновала, когда Кратос повысил уровень сражения и стал атаковать в половину своего умения. Привыкший к минимальным нагрузкам — да каким минимальным?! Бедолага едва на ногах стоял после тех самых «минимальных» — тренировок, Иссею пришлось снова отходить назад и не попадаться под удары безжалостного семпая. На этот раз Кратос не щадил своего ученика и бил с такой силой, что Хёдо буквально упечатывало в стены, потолок и пол. Они сменили место боя с подвала до улицы, где выбор сражения был каждому по вкусу. В придуманной реальности Иссея можно было по желанию загадать любое оружие на свой вкус. Кратос сменил пустые клинки на огненный меч — как понял Иссей, меч Ареса — и разжигал огромное пламя и от ударов, и от магии в оружии Бога Войны. Иссею приходилось лишь надеяться на Мечи Хаоса и продолжать сражаться. Кратос был непреклонен.

На седьмой день Иссей старался показать себя с лучшей стороны. Он буквально уворачивался от смертоносных атак, которые даже если и заденут, то не убьют, и старался атаковать Призрака Спарты. Умения бывшего демона понемногу начинали возрастать. Конечно, Иссей получал прилично, но и ему несколько раз удалось задеть Кратоса, отчего тот становился ещё более осторожным и более жестоким. Их отдыхом стали мешки с камнями, которые нужно было на себе нести и в то же время бежать, не сбавляя ходу. С такими нагрузками Кратос справлялся, как нечего делать, а вот Иссея хватило лишь на полтора круга. Затем он начал отставать, а после и вовсе упал на землю от усталости. Но Кратос, лишь увидев слабые успехи Хёдо, пнул парня под дых и заставил подняться. Порой, Иссей принимал Призрака Спарты чуть ли не за зверя, а не какого-нибудь тренера. Даже его учитель по айкидо не был таким злым, как Кратос. Впрочем, оттого у Иссея и стала нарастать мышечная масса, а тело постепенно становилось менее чувствительным к боли. Кратос обучал Иссея так, как обучали его самого с семи лет, когда забрали в Спарту.

С тренировками и молчаливыми днями, находясь в комнате, лишь иногда выходя на трапезу вместе с Уинри, Иссей и не заметил, как прошла неделя.

За семь дней, бывший демон полностью восстановился: тело больше не болело, кость зажила благодаря переливчато ярко-изумрудному кристаллу, который давал ему Кратос. Несколько раз Призрак Спарты пообещал дать попробовать и ярко-голубой, но для этого Иссею сначала нужно было овладеть какой-нибудь магией.

С Уинри Иссею удалось через четыре дня нормально поговорить, не вспоминая неудачную вторую встречу, а вот с Эдвардом отношения уходили на самый низ. Каждый раз, встречаясь взглядами друг с другом, оба чувствовали лишь холод и сталь. Но Элрик часто уходил на задания, и Иссей с Уинри оставались дома наедине. Хёдо усердно помогал Рокбел по дому: мыл посуду, заправлял за собой постель и не наводил беспорядок. Блондинка нашла себе хорошего помощника. Но Иссей не раз называл её Асией, после чего внезапно удалялся в комнату, а Уинри удивлённо хлопала ресничками.

Возвращался Эдвард ближе к вечеру. После произошедшей ситуации в Аместрисе, военные бегали туда-сюда, мечась в разные стороны по приказу фюрера Брэдли. Элрик оживлённо разговаривал лишь тогда, когда рядом не было Иссея. Обычно Хёдо тут же уходил к себе, ибо сидеть рядом с алхимиком и ему было неприятно. После тех слов, Эдвард больше не заговорил с Иссеем, да и бывший демон не особо желал любезничать с блондином. Уинри стала для обоих Швейцарией. Только она могла заговорить и с тем, и другим.