Одаренный: кадет
Шрифт:
Это было великолепно. Неописуемо. Невероятно. Даже техника с Красного Амстердама не понадобилась. Признаться, я не ожидал такого. Тело было расслаблено, Харуко лежала на моей руке, тоже улыбаясь.
...Мы лежали в кровати, абсолютно голые и уставшие, когда в дверь внезапно постучали, требовательно и громко.
А потом ручка двери начала медленно опускаться вниз и я с ужасом вспомнил, что замок мы так и не закрыли...
Глава 18. Зацепка
— Кто это? — напряглась Харуко.
Я ей не ответил — потому
Тихо по-кошачьи встав, я взял со стола мраморную пепельницу — в случае чего ей можно будет неплохо отбиться.
Дверная ручка вновь дернулась. А потом дверь распахнулась.
Я замахнулся, но вот ударить, к счастью, не успел. Округлив глаза — удивиться, в самом деле, было чему: я абсолютно голый замахиваюсь на него пепельницей, — на меня уставился метрдотель.
— Я... шампанского принес... как вы просили... — пропищал он, окончательно растерявшись.
И в подтверждение своих слов показал бутылку.
Я глянул на Харуко. Та виновато улыбнулась.
— Я заказала, когда мы только заселялись. Забыла просто.
Я опустил пепельницу, взял шампанское. Метрдотель быстро ретировался, напоследок глянув на меня, как на сумасшедшего. Я его понимал. Но события последних дней заставили нервы быть натянутыми почти всегда. Надо бы взять себя в руки.
Мы выпили шампанского, расслабились. И вновь отправились в постель. Кончено же не для того, чтобы спать. Сегодня я отдыхаю, не хочу больше думать ни о чем.
На следующее утро я связался с отцом, предупредил его о том, чтобы он был осторожен, особо не акцентируя внимание из-за чего — понимал, что как только все ему расскажу, то он тут же всполошит весь свет, еще больше наведя суеты. А она сейчас не нужна. Еще попросил его связаться с руководством кадетского корпуса и сказать, что я приболел, и некоторое время меня там не будет.
Вторым звонком связался со Смит. Трубку она не брала долго, и я уже забеспокоился, что она вообще не ответит. Но на седьмой гудок она, наконец, сняла трубку. Коротко объяснив ей ситуацию касательно Харуко, я попросил ее о встрече.
— Как печать? — обеспокоено спросила Смит.
— На ней трещины, — честно признался я. — Времени мало.
Смит тяжело вздохнула, произнесла:
— Хорошо, я отложу все дела. Приезжайте прямо сейчас.
— В Школу?
— Да, только будьте осторожны, зайдите с черного входа.
— Что вы имеете в виду насчет осторожности? Кто-то приходил? — насторожился я.
— Да, приходили. Про тебя спрашивали, — ответила Смит. — Какие-то странные люди. Я сказала, что ничего не знаю. Ты в опасности, Александр?
— Все в порядке, справлюсь, — стараясь придать своему голосу как можно больше безмятежности, ответил я.
Смит не поверила мне, но дамой она была тактичной, поэтому ничего не ответила. Лишь сказал:
— Приезжайте как можно скорей.
Мы выдвинулись в Школу минут через пять после нашего разговора. Нужно было быть осторожными,
Мы осторожно, чтобы нас никто не видел, пробрались к кабинету Смит, зашли внутрь.
— Александр! — радостно воскликнула хозяйка Школа, подойдя ко мне и обняв. — Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо, — ответил я, пораженный таким теплым приемом. — Знакомьтесь, это Харуко Камияма.
— Постойте, — Смит задумалась. — Камияма? Эта фамилия мне знакома. К нам японский посол приехал...
— Верно, — кивнул я. И приезд его не просто дружественный, есть и другие причины.
— Архитектор? — одними губами выдохнула Смит.
— Да.
Я попросил Харуко рассказать, как обстоят дела в Токио и та во всех подробностях и деталях поведал о ситуации в их стране и столице.
— Матерь божья! — не сдерживая своих эмоций воскликнула Смит, когда рассказ был закончен. — Масштабы просто поражают! Япония! Это ведь... далеко отсюда! Я думал, что только наша область имеет тонкие границы.
— Не только, — ответила Харуко. — Как предполагают наши ученые, таких мест гораздо больше, но основные уязвимые места — это Москва и Токио. В других местах случаи прорыва были зарегистрированы очень слабые, а то и вовсе их не было. Возможно, есть и другие критические перекрестки, но сами понимаете, что этой информацией делиться страны не сильно хотят.
— Критические перекрестки? — спросила Смит.
— Наши ученые так называют точки схода и соприкосновения линий и потоков силы, которые под воздействием друг друга вступают в реакцию и нейтрализуются.
— Очень интересно, — произнесла Смит, явно заинтересовавший такой интерпретацией ее теории утоньщения тканей бытия. — И вы считаете, что происходит именно нейтрализация? Мне кажется, это не совсем корректное определение. Ведь речь идет именно об утоньшении.
Харуко холодно улыбнулась. А я понял, что две женщины под одной крышей — значит скоро будет жарко. Не ошибся. Харуко и Смит принялись спорить друг с другом, погружаясь в какие-то дебри теорий, звучащих для меня словно магические заклятия. Некоторое время ч слушал молча, пытаясь вникнуть в тему. Но потом плюнул и сдался.
— Послушайте, — перебил их я. — как бы это не называлось, главное другое — Архитектор продолжает попытки проникнуть в наш мир. А значит, в наших общих интересах эти попытки исключить.
— Верно, — согласилась Харуко.
— Александр сказал, что у вас есть какие материалы, — произнесла Смит, поглядывая на девушку.
Та кивнула, достала из кармана флешку.
— Тут вся статистика за десять лет — наблюдения, фиксация случаев, замеры, протоколы опроса. Так же есть некоторые научные выкладки и теории. Как вы понимаете, эта информация секретна. Если обнаружится утечка, то меня приговорят к смертной казни. Я хочу, чтобы вы понимали, на какой я риск иду, передавая вам эту информация.