Одаренный: кадет
Шрифт:
Шмыгаль говорил это все больше для того, чтобы завести себя. ОН прекрасно понимал, что мы не врем.
— Так что, Пушкин, я спрошу последний раз — ты действительно хочешь продолжить этот разговор? Вспомни. Какие последствия это может вызвать для тебя и твоей семьи. Есть еще шанс списать все на ошибку и уйти отсюда. Ну так что?
— Это не шутка, — устало ответил я. — И нам действительно нужна помощь.
И словно в подтверждение наших слов телевизор, который шел фоном и показывал какой-то старый фильм, вдруг прервал показ и показал диктора.
—
— Десять?! — воскликнул Шмыгаль, не дослушав до конца. — Он сказал — десять?!
Я кивнул.
Удивление его было понятным. Средние возмущения колебались в районе одного-двух баллов. Три считалось очень большим природным колебание. От четырех не защищенному человеку, попытавшемуся поймать такой поток, сжигало мозги. А тут — десять... Явно не природного характера возмущения. И только я с Харуко знали, кто был причиной такого уровня.
— Хорошо, — произнес Шмыгаль, сделавшись максимально сосредоточенном. — Я помогу. Но только ответь мне на один вопрос: почему я?
— Потому что только у вас есть доступ к серьезному оружию, — ответил я.
Мы ехали на машине. Я был за рулем, Шмыгаль на переднем сиденье, Харуко — на заднем. У каждого из нас было по автомату, которые взял с собой Шмыгаль. В багажнике было припрятано еще несколько стволов. А еще я взял меч, который висел у Шмыгаля на стене — просто не мог пройти него мимо.
— Они сейчас находятся в храме, — пояснил я маршрут нашего движения. — И судя по тому. Что в том районе зафиксированы сильные возмущения, там сейчас очень жарко.
— Пушкин, ты должен понимать, что Распутин — не простой человек. Он вхож в дом к самому Императору. И ты должен понимать, что если мы просто так ворвемся в храм и попытаемся его схватить, то проблем потом будет выше крыши.
— Что же тогда вы предлагаете?
— А вот что!
Шмыгаль достал из кармана балаклавы — лыжные шапочки, закрывающие лицо, с вырезами для глаз.
— Как в старые добрые времена! — радостно воскликнул Шмыгаль, отдавая нам головные уборы. — Спрячем лица — там будет надежней. В крайнем случае, спишут на грабителей. Если все пойдет не по плану.
Кажется, Шмыгаль входил в кураж. Но идея с шапочками мне понравилась. Лишний раз не будем светить лицами, да и Шмыгаль подстрахуется в случае, если будет разбор полетов.
Мы проехали по Второй Тверской, остановились в небольшой пробке. Впереди ходили люди с плакатами, что-то орали и требовали. Тут же паслась целая россыпь журналистов, снимая толпу.
— Что это? — спросила Харуко, глядя на собравшихся. —
— Странные дела творятся второй день в столице, — произнес Шмыгаль, глядя на толпу. — Народ внезапно вышел, начались забастовки почти на всех заводах и предприятиях. К Императорскому дворцу все ринулись, стоят там с плакатами, орут чего-то. Вот и тут видимо собрались. Как сговорились все!
Я понял, что это были происки Распутина. Таким образом он отвлекал Императора от основных дел, связанных со мной. Когда митингует народ, все остальные проблемы уходят на второй план. К тому же идет обработка Императора со стороны его родни. Он сейчас между молотом и наковальней. Думаю, еще и министры, кто входит в секту Распутина, шепчут Его Величеству нужные слова.
И все ради того, чтобы выиграть для Распутина время, дать ему окончательно совершить задуманное.
Значит, я все сделал правильно. Соваться к Императору было бы глупостью — мне бы просто не дали встретиться с ним.
— Кажется, сейчас будет весело... — загадочно произнес Шмыгаль.
Зная Шмыгаля и его специфичное понятие веселья, я понимал — на горизонте зреют огромные проблем.
Не прогадал. Проблемы не заставили себя долго ждать.
Глава 24. Щит
Мы проехали толпу, выбрались на второстепенную дорогу, по которой можно было попасть в храм.
— Пушкин, это что там, за нами? — прищурился Шмыгаль. — «Хвост»?
Я пригляделся. И довольно скоро увидел черную машину, следующую за нами. Да, это был «хвост», и держался он довольно нагло, не скрываясь. Из-за посторонних мыслей я не обратил вовремя на машину внимания. В отличие от Шмыгаля. Тот отказался наблюдательным.
— Признаться, я до последнего не верил в твою историю, — усмехнулся зауряд-поручик. — Думал, ты меня разыгрываешь. Но, кажется, я заблуждался.
Он вновь кивнул на машину, едущую за нами.
А та, словно поняв, что ее приметили, вдруг резво газанула и рванула прямо на нас.
— Лихие парни! — хмыкнул Шмыгаль, внимательно наблюдая за преследователем.
Те обгоняли одно авто за другим, сокращая дистанцию, уже не скрываясь и не прячась. Плохой знак. Игра в открытую ничего хорошего не сулит. Не прогадал.
Из окна вдруг высунулся один из охранников Распутина, достал автомат и дал по нам очередь.
— Едрит в коромысло! — выругался Шмыгаль, пригибаясь.
Я рванул руль, уводя машину в сторону. Но очередь все равно звякнула по боковине.
— Никого не задело?
— Нормально, — ответила Харуко.
— Это кто такие?! — воскликнул Шмыгаль.
— Люди Распутина.
— Сейчас я этих людей в покойников превращу! Держи руль ровно.
Шмыгаль схватил автомат, вылез в окно. Крикнул:
— Ровней руль!
А потом дал две короткие очереди в преследователей. Те немного отстали, но продолжали преследовать нас.
— По колесам дал! — радостно воскликнул Шмыгаль, садясь в своем место.