Одаренный
Шрифт:
Искомый нами курган, в котором предположительно похоронили Аждаху, представлял собой холм метров пяти высотой. Даже быстрого взгляда было достаточно чтобы понять о рукотворном происхождении этого объекта. Природа не создает идеальных линий, а эта насыпь представляла собой идеальный круг. И даже более чем спустя шесть веков, курган полностью заросший мхом и чахлым кустарником не утратил своих очертаний. А разбросанные вокруг фрагменты отёсанного камня только подтвердили наши догадки.
– Кажись нашли. – веселым голосом сообщил Золотов-старший. – Слава, твой выход.
Около
– Внутри есть пустоты. – наконец вынес вердикт наш геомант. – Вижу четкий прямоугольный тоннель уходящий вглубь.
– Вход определить сможешь?
– Уже определил. – медленно кивнул дядя Слава, не открывая глаз.
– Тогда можно возвращаться. Темнеть начало.
– Да, пожалуй, пора.
В разбитый нами лагерь мы пришли уже далеко затемно. Тем не менее, происшествий в дороге не случилось. Никого не засосало, никто не утонул и не оступился. По-другому и быть не могло. Одаренные больше полагаются совсем на другие чувства, а не только на зрение и осязание. Поэтому я легко и непринужденно вывел наш маленький отряд исследователей из дремучих болот, всего за один час, чем заслужил уважительные взгляды обоих Золотовых и благодарственный хлопок по плечу.
– Молодец, Добрыня.
Я даже поправлять не стал, было попросту лень. Хотелось есть и спать одновременно. Но когда я вспомнил что на мне еще первая смена ночного дежурства, то стало вдруг совсем грустно. Придется бдеть до часу ночи.
– А-а-ах – глубоко и тяжело выдохнул я, осознавая всю тяжесть своего положения.
Глава 31
Еще через час, ночь полностью вступила в свои права. Именно в этом месте, темень была особенно непроглядной и гнетущей. Сразу возникло неопределённое чувство легкой тревоги. Злобные каркающие завывания болотной выпи и без того усиливали общую встревоженность, сразу взывая к древнейшим человеческим инстинктам - боязни темноты и того что в ней обитает.
– Ночной окрик выпи – к беде – тихо произнес дядя Слава, на что его брат только состроил недовольную гримасу. Бесило видать Николая Николаевича излишнее суеверие брата.
Даже вкусный ужин в виде каши с консервированным мясом, не сильно принес облегчения. Но, приготовленный на костре чай с травами и легким запахом дымка, вроде бы притупил чувство всеобщей тревоги. А сладости, принесенные Ариной, среди которых были полюбившиеся мне прянички, на какое-то время заставили забыть, что мы находились в окружении вонючих древних болот с курганом-могильником убиенного чудовища.
Разговаривать никому не хотелось. Прочно устоявшуюся тишину нарушали частый треск прогорающих поленьев, противное бульканье болот и редкие крики местной фауны. Неопределенное чувство тревоги медленно, но уверенно возвращалось. Я зябко поежился представив, что буквально через час, а может и раньше, мне придется остаться одному.
Так и произошло. Первыми спать отправились девушки. Прежде чем они
Еще через минут десять, пожелав спокойной ночи, нас покинул Золотов-старший. Дядя Слава, посидев еще несколько минут, тоже поднялся.
– От костра далеко не отходи и затухнуть ему не позволяй.
– негромко произнес он - Пей чай. Он с корнем женьшеня и элеутерококка. Какое-то время придаст бодрости, а там уже и смена подойдет. Спокойной ночи, Горыня.
– Спокойной ночи, дядя Слава – так же негромко произнес я.
И вот я остался один. Боялся ли я темноты находясь рядом с костром? Наверное, нет. Ночь меня не страшила вообще, даже в детстве. Но одно дело темнота сельская, так сказать – бытовая, с тусклым уличным освещением и далекими точками света из окон соседских домов. С привычными звуками - шелестом листвы на ветру, стрекотанием знакомых насекомых и редким звуком человеческого присутствия.
А совсем другое - ночь в непонятном месте, без единой точки искусственного света, в окружении столетних топей, и ни единого намека на звуки цивилизации. С леденящими и неизвестными окриками местных птиц или животных. Скрипом полуразложившихся деревьев и противным бульканьем выходящих на поверхность торфяных газов. Очень неприятное место. Даже наши болота, которые конечно же были недалеко от Речного, не доставляли такого дискомфорта, как местные.
«Гиблое место» - почему-то промелькнула у меня мысль. –«Самое что ни на есть гиблое».
С каждой минутой тревога отчего-то нарастала, а спустя час дежурства, игнорировать ее стало попросту невозможно. Я подбросил несколько крупных поленьев в костер, и даже через пару минут, вспыхнувшее ярче пламя не разогнало неприятные чувства. Еще через некоторое время чувство тревоги начало медленно трансформироваться во что-то новое, нехорошее, давящее.
В опасность?
Да, именно в чувство опасности. Высокое восприятие окружающего пространства с точность позволило мне определить это. Мне что-то угрожало, но я даже боялся мысленно представить, что именно может угрожать в этих гиблых местах. В голове сразу появился образ мертвого скелета с горящими зеленым светом глазницами и протянутыми ко моему горлу костяными руками. От страха я зажмурился, инстинктивно расширяя восприятие до максимума.
Вода, затхлая, грязная и вонючая помогла понять многое. Нет скелетов тут не было, это мое больное воображение трансформировало байки о погребенном архимаге в подходящий и понятный образ. Но было что-то другое – четырехлапое и массивное.
Я отчетливо чувствовал, как прогибается пропитанная болотной водой почва под его тяжёлыми конечностями. Я мог даже приблизительно представить форму оставленных и «запомненных» водой глубоких следов. Это было что-то земноводное, огромные следы перепончатых лап не оставляли в этом сомнений, а приличное расстояние между следами наводили на совсем уж плохие мысли. Тварь была огромная – с доброго бычка размером.