Одержимая (авторский сборник)
Шрифт:
— Олег Васильевич! — Ирина редко когда чувствовала себя такой значимой, значительной и компетентной, и взгляд, обращенный на гостью, сиял, как фары дальнобойного грузовика. — Да, я могу помочь тебе, голубушка, твой муж…
Ее глотку парализовало. Тщетно попытавшись откашляться, продышаться, снова заговорить, Ирина оглянулась…
Демон Олег Васильевич, бледная тень живого человека с фотографии, стоял за ее спиной, и лицо у него было такое, что Ирина помертвела.
— Гони ее, — сказал демон сквозь зубы. — И ни слова.
Но
— Гони ее в шею, и больше никогда не принимай, — демон мельком взглянул на фотографию, и лицо его перекосилось. — Иначе сразу выбирай: спицей в глаз или руку в мясорубку.
Ирина закашлялась.
— Уходи, — выдохнула, не глядя на клиентку. — Не возвращайся.
— Вы что, вы его знаете?! — клиентка поднялась. — Вы назвали его по имени-отчеству!
— Уходи, — Ирина кашляла, смахивая с ресниц слезы. — Убирайся!
— Вон, — подсказал демон.
— Вон, — тяжело выплюнула Ирина.
— Я в милицию пойду, — после паузы пообещала клиентка. — Я скажу, что вы его узнали. Что вы знаете, что с ним случилось, и причастны…
— Вон!
Ирина толкнула стол изо всех сил. Стол опрокинулся, обнажая пластиковую корзину с отходами магического ремесла, но Ирине было не до церемоний. Запрыгал по полу череп, и кажется, что-то от него отвалилось. Полетела свечка; целую секунду Ирина была уверена, что сейчас-то все и запылает, как в кино, но свечка захлебнулась собственным воском и погасла.
Клиентка пятилась к двери. Безумие Ирины произвело на нее впечатление.
— Уходи! — Ирина сжала зубы. — Скорее!
Клиентка подняла с пола фотографию, запечатанную в файлик, и вышла, не оглянувшись. Сквозь неплотно прикрытую дверь ведьма слышала, как обеспокоено зачтокала Вика, как захлопнулась входная дверь, и все стихло.
— Не мое дело, конечно, но, Ира, это перебор. Смотри, череп треснул.
— Ну и фиг с ним.
— Скатерть вся в воске! А если бы загорелась?
— Чему тут гореть.
— А мало ли? И эта тетка ушла, знаешь… Как бы она ментов на нас не навела. Или налоговую.
— Да ладно. Откупимся.
— Раз откупались, два откупались… Ир, а что случилось-то?
Ирина двумя руками взялась за гудящую голову:
— А что обычно случается? Отдохнуть мне надо.
Вика скорбно покачала головой.
Ирина знала, что она ищет работу. Если бы не дочь — Вика давно ушла бы на меньшие деньги, но Даше надо было оплачивать репетиторов, и в перспективе маячила плата за обучение, если девочке не удастся поступить на бюджет.
Демону плевать было на все эти житейские подробности. Он стоял в углу, скрестив на груди руки, и сверлил Ирину взглядом; Ирина не глядела на него — не потому, что боялась, а потому, что презирала.
Все
Так нет же! Ему плевать, что она чувствует! Ему вообще плевать на семью, на детей, — ничего удивительного! Мужик вульгарный, натуральный, во всей своей красе.
Допустим, в самоубийстве нелегко признаваться. Но оправдывают как-то и самоубийц! Помрачение рассудка, психическая болезнь, мало ли… Да и не требуется признаваться! Просто заткнись и промолчи! Ирина сама бы все расписала так, что у вдовы ни тени осуждения — только жалеть, любить, оплакивать, свечку в церкви, панихиду…
Хотя, если самоубийца — какая там панихида.
— Но я все равно буду работать, — сказала Ирина Вике в упрямую спину. — На сегодня еще кто-нибудь есть?
Бабулька явилась раньше назначенного, от чая отказалась, так что Вике пришлось развлекать ее разговором, пока Ирина лихорадочно приводила себя в порядок.
Повязала белый платок, мельком глянула в маленькое круглое зеркало; сделала масляные глазки. Бабулька не сказала заранее, чего хочет. Только бы не порчу: тогда придется отказываться, выдумывать что-то и снова терять в деньгах…
Ирина нахмурилась в зеркало, изображая праведный гнев. Спрятала пудреницу в карман брюк, поправила белую хламиду, приподняла стул и резко опустила — стук ножек о деревянный пол был хорошо слышен на кухне. Уселась, кончиками пальцев играя с пламенем свечи; вошла пожилая деревенская женщина, повидавшая на своем веку и войну, и мир, и двадцатый съезд КПСС.
Пожалуй, бабулькой ее окрестили сгоряча. Морщиниста, конечно, и тяжеловата, на подбородке редкие волоски — но сама при макияже, прическа в порядке, во взгляде — достоинство.
Поздоровалась, огляделась, села. Выложила на стол свежую газету из тех, что продаются в каждой электричке. Развернула газету, достала старый конверт; развернула конверт, достала бумажный пакет; и только из пакета, когда Ирина совсем уже приуныла, вытащила цветную фотографию: мужичок лет сорока, круглолицый, добродушный с виду, если и пьющий, то не очень.
— Сын? — Ирина понимающе прищурилась.
Женщина обиделась:
— Валера это!
Ирина поняла, что авторитет ее как провидицы рухнул, будто обелиск с горной вершины. Еще секунда — и клиентка уйдет, не заплатив ни копейки, да еще, пожалуй, обзовет на прощанье нехорошим словом…
Она хищно прищурилась:
— А муж твой, часом, не гулял с блондинкой?
Гулял, сказали ей округлившиеся глаза старушки. Не обязательно с блондинкой, но гулял совершенно точно — со многими. И получал за это скалкой по хребту.