Одержимость Фенрира

Снегова Анна

– Не-е-ет, не-е-ет! Больно! Не смей! Не смей!..

Я не стану внимать её мольбам. В её душе не было милосердия к чужой боли. Так пусть не просит теперь милосердия у меня.

Чёрный поток выплёскивается в моём направлении, но мерцающая дымка искр окружает моё тело, будто невидимый стеклянный купол. И ни единой брызги отравленной воды не может ко мне прикоснуться.

Спасибо, мальчики.

Я знала, что вы никому не дадите прикоснуться к вашей маме.

Мои ладони окутывает бледно-зелёное свечение. Вспыхивает на коже огоньками,

разгоняет тьму. Все мои руки светятся. Почти до локтей. Свечение становится всё ярче и ярче. Разгоняет тьму.

Вода вокруг моих рук очищается.

А крики совсем тонут в скрежете… доносятся как свозь пелену…

– Не хочу-у-у… не пойду-у-у… только не туда… там темно… не-е-ет…

Всё тише и тише.

Пока, наконец, не наступает абсолютная тишина.

А я чувствую себя абсолютно вымотанной. Пустой. Такой уставшей, что нет сил даже пошевелить пальцем. Даже двинуться… я не могу этого сделать и тогда, когда со дна почти пустой чаши поднимается последнее щупальце, прямо на лету принимающее острую форму… метящее мне прямо в лицо…

Никогда в жизни не слышала ничего страшнее, чем утробный рык, казалось сотрясший сами основания гор.

А Фенрир, мне кажется, никогда в жизни не перевоплощался в зверя так быстро – между двумя тактами моего сердцебиения.

Гигантские клыки хватают за плечо так бережно, как волчица – новорожденного волчонка. Оттаскивают прочь.

Удар мощной лапы.

Каменная чаша разбита в пыль. А по каменному полу тронного зала змеится гигантская трещина. И обрушивается часть стены.

Ужасна и неодолима ярость Волка Гримгоста. И лучше не стоять у него на пути.

У него. И Волчицы Гримгоста.

Зачерпываю откуда-то со дна души. Посылаю в пространство выплеск силы, от которого вспышка зелёного света озаряет окровавленно-белую шерсть зверя, стоящего надо мной. Закрывающего меня собой. Мой свет впитывается в чёрные камни. И вот теперь я чувствую, что и правда – всё. Ни капли грязи и зла не осталось в пустой и растерзанной чаше Источника.

Дрожащими руками кое-как отталкиваюсь и поднимаюсь. Меня пошатывает. Но вроде бы ничего не болит. Наоборот – удивительно светлое и ясное ощущение. Откашливаю пыль, стоящую в воздухе клубами. Пытаюсь как-то отряхнуть платье, но это бесполезно. Пыль даже у меня в волосах.

И, не помня себя от счастья, влетаю в подставленные руки мужа.

Он поставил новый рекорд по скорости. На этот раз обращения в человека.

Впивается мне в губы. Я не успеваю сказать ни слова, и забываю, о чём хотела говорить… остаётся только изматывающая жажда. Которая так долго терзала мне душу и тело. И это не наши губы сталкиваются сейчас в бешеном, диком ненасытном поцелуе. Это наши души, изголодавшиеся друг по другу, сливаются в одну.

– Уходите отсюда уже, голубки! Мун наверняка пошёл за подмогой.

Смертельно усталый голос Бругильды проникает сквозь пьяную пелену. У меня кое-как получается очнуться и вспомнить об окружающей действительности.

Фенрир

хмурится, не выпуская меня ревниво из рук. Мне кажется, он вообще теперь меня ни на шаг от себя не отпустит. А я и не хочу.

– Это что ещё?

Я наскоро объясняю, о ком речь. Муж тут же переключается в сосредоточенный режим. Хотя мне рвёт на части вид алых пятен на его горле, которые затягиваются слишком медленно. Я уверена, ему мучительно больно. Вот только прямо сейчас Волк Гримгоста, как обычно, забывает о себе. И думает только о деле.

Спеша и перескакивая с пятого на десятое, я рассказываю мужу, что Мун убил своего отца. Что Один и был тот, кто на самом деле приказал меня украсть. Подробности, зачем именно, решаю как-нибудь потом рассказать, в более спокойной обстановке. Иначе у моего драгоценного супруга опять сорвёт крышу. И про Хага рассказываю, с молчаливым укором – что он мой друг, как защищал меня, и что если б не он, я бы не дождалась. Это был приказ, украсть меня! Магия крови, которой Ворон просто не мог сопротивляться.

Фенрир смотрит хмуро и бросает тяжёлые взгляды за мою спину.

– Разве ты не понимаешь? Ты же сам когда-то сидел на цепи у этой… - я показала глазами туда, где был Источник, и невольно сглотнула. Не верилось, что всё позади. Из дыры в стене тихо лилась, невинно журча, простая и прозрачная вода горного источника.

Закончив свою пламенную речь, с тревогой смотрю на мужа.

Он горько усмехается. Произносит хрипло:

– Это меня карма настигла, не иначе. Сам когда-то так же украл чужую жену. По приказу.

Выпускает меня из рук.

Я удивлённо оборачиваюсь, когда идёт мимо меня.

Подходит к Хагу и… протягивает руку. Помогает встать на ноги. Хаг стоит, пошатываясь, опирается на перекладину своего меча, как хромец – на трость. А чёрное крыло жалко и бессильно свисает мокрыми перьями, на которых моя жалкая перевязь наливается багряными пятнами.

– Прости. Был не прав.

Никогда в жизни не думала, что мой жёсткий и упрямый муж умеет вот так просить прощения.

Хаг твёрдо сжимает его руку в ответ. Смотрит пристально, лихорадочно мерцающими чёрными глазами… Бледный, бескровный. Кажется, у нега начался жар. Мой первый порыв – пойти, потрогать лоб. Но я боюсь, что Фенрир станет ревновать, если я так сделаю, и закусив губу, я остаюсь неподвижной.

В тишине раздаётся голос Хага. Он говорит, с трудом выталкивая из себя слова. И мне становится страшно. Кажется, Фенрир приложил его сильней, чем я боялась. Неужели там ещё какие-то внутренние повреждения?! Ах, если бы я ещё и лечебной магией владела… но максимум, что могу, это цветы и деревья. Живые существа – совсем другое. А если бы и попыталась… прямо сейчас я выжата досуха.

– На твоём месте… Волк… я поступил бы так же. Я… заслужил. Так что в расчёте, - слабо улыбается Хаг.

Фенрир молчит. Какое-то время они смотрят друг другу в глаза. А потом мой муж жёстко спрашивает: