Одержимость Сурового
Шрифт:
– Ты ведь помнишь наш разговор, Алина?
– В его голосе угроза. Напоминает, что не пощадит, если сбегу.
– Помню.
– Не разочаруй меня, дай телефон охраннику.
И в эту секунду на заднем фоне я слышу женский визг. Громкий. Который мне пошевелиться даже не даёт. Я на месте застываю. Сначала думаю, что мне послышалось. Но после отчётливо разбираю. Слова девушки.
– Долго до охранника идти?
– В трубке голос Демьяна раздаётся. А со мной что-то непонятное происходит. Внутри всё печь начинает. Пальцы
– А ты в больницу приедешь? Сам меня забирать будешь?
– В ответ произношу. Ещё секунду назад я не планировала такие вопросы задавать. Но сейчас... Всё изменилось. И это не поддаётся объяснению. Потому что оно мне не понравится.
– Если не успею - с охраной поедешь.
Откуда он не успеет? Где он вообще находится?
"Забавная девка" - на заднем фоне у Демьяна голос Шаха раздаётся. Значит, мне не послышалось? Они точно с девушкой?! Ещё и вдвоём?!
– А ты где?
– Хрипло произношу. Губу кусаю. Идиотка? Без вас знаю!
– Время идёт, Алина, тик-так, уверена, что хочешь время с мамой променять на глупые вопросы?
– Алиночка, — мама тут же на кровати садится, как только меня видит. А у меня внутри всё сжимается. Мама уже сколько времени по больницам лежит. Вот и сейчас — бледная вся. Снова переживала и нервы себе мотала?
– Мамуль, а что с голосом? Что случилось?
– Сажусь рядом, обнимаю её.
– Я переживала, ты вчера прийти должна была. А я опять не смогла дозвониться. Все эти новые кода, номера. Мне сложно запомнить.
Умалчиваю, что номер мама, скорее всего, набирала правильный. Просто я ответить не смогла.
– Прости, допоздна на работе была. Устала жутко. Не успела заехать.
– Вру. Ну не правду же ей говорить. Ещё один приступ она может и не пережить. А я себе в жизни не прощу, если из-за меня...
– Бедная моя девочка, столько на тебя свалилось, — мама руку протягивает, локон волос за ухо заправляет. А у меня внутри всё сжимается. Столько вопросов. Почему в этом мире всё настолько несправедливо?
– Мамуль, не выдумывай, — на лицо широкую улыбку натягиваю, — всё отлично. У меня, кстати, новости.
Мама так внимательно меня рассматривает, будто прочитать в моих глазах что-то пытается. А я делаю все от себя зависящее, чтобы она подвох не почувствовала.
– Какие новости?
– Я на повышение иду, мамуль.
Мама сильнее глаза распахивает, хлопает в ладоши и искренне улыбается.
– Моя же ты умница, ну, конечно, а кто ещё? Ты одна там с утра до ночи. Моя девочка.
– Мамуль, не одна...
– Тебе как не позвонишь, ты всё работаешь, чтобы нас всех обеспечить, и меня, и сестрёнку.
– У мамы на глазах тут же слёзы выступают.
– Я должна, а всё на тебя скинула и...
– Мамуль, ну прекрати, слышишь?!
– К себе её прижимаю, по волосам глажу, а у самой сердце разрывается. Знала бы она, что у меня ни черта
– Ты теперь ещё больше работать будешь, да?
– Ну... график будет не такой напряжённый, но есть свои нюансы.
– Какие?
– Мамуль, меня отправляют развивать отель в другом городе.
– Снова вру. Говорю, как Демьян сказал. Как бы мне это ни нравилось, но это самое логичное объяснение моего отсутствия. Сердце в груди колотиться начинает. Стоит только подумать о том, что мне придётся с Суровым ехать куда-то. Непонятно зачем. И самое ужасное, что у меня выхода нет. Связал меня по рукам и ногам. У него моя мать и сестра.
Мама много расспрашивает. Я заверяю её, что оставлю сестрёнку с хорошей няней. У меня есть несколько на примете. Приходилось вызывать. Уверена, что мы сможем договориться. Потому что Демьяну я это больше не доверю!
Я смотрю на время, переживаю, что могу опоздать, и тогда непонятно, что будет. Громилы ворвутся в палату мамы? Вряд ли несколько медсестёр смогут их сдержать от приказа Сурового.
Говорю маме про нового врача и возможный перевод. Заверяю, что всё хорошо, просто я нашла ещё одного специалиста и хочу провести ещё одно обследование. Вру маме за этот час столько, сколько за всю жизнь не врала, и это ещё больше меня злит.
Из палаты выхожу в полном раздрае. В голове каша полнейшая. Душат сомнения, что я правильно поступаю. Постоянно хочется развернуться и бежать. Как можно дальше. От него. От всего, что происходит. Но я не могу. Понимаю, что чем дольше с ним рядом нахожусь, тем хуже, а сделать ничего не могу. Моя жизнь в его руках. Опять.
Первое, что меня смущает, это нет громил. Они же должны в коридоре стоят. Сторожить, разве нет? Чувствую на щеке знакомое жжение. Мурашки на коже появляются ещё быстрее, чем я взгляд в сторону перевести успеваю. Вздрагиваю, когда Демьяна вижу. Он у подоконника стоит. Руки в карманах. Меня взглядом прожигает. Я за секунду пытаюсь в голове прогнать всё, что могла успеть сделать. Потому что его взгляд пугает. Что снова не так?
– Ты сам приехал?
Первая вперёд иду, тряхнув волосами, подхожу ближе. Язык прикусываю, когда хочу спросить, а что один? Там же вроде весело было. Друг твой любимый и бабы.
– Не рада?
– Суровый недобро усмехается.
– А нужно правду говорить или фразы какие заучить специально?
– Бровь вопросительно вздёргиваю. Понимаю, что дерзить, хреновая тактика, а ничего с собой сделать не могу. Он во мне всегда этот протест вызывает. Говорит, что нужно быть послушной и сразу хочется что-то сделать, чтобы его взбесить. Он сам провоцирует.
– Вижу осмелела.
– Ты сам своим тоном провоцируешь такой разговор. Что уже не так?
Демьян взглядом в лицо моё вгрызается. Смотрит. Изучает.